Марина с болью наблюдала эту картину, по её щекам без спроса побежали прозрачные слёзы, смешиваясь с кровью бездны, а может, беззащитной девушки.

Марина вновь перевела взгляд на пантеру. В глазах читалась мольба рассказать, что случилось, кто такое с ней сотворил. Зверь лишь безразлично посмотрел на неё и тут же обратился в огненный шар, что плавно, но быстро полетел к туманной фигуре. Та обняла огонёк и уткнулась в шею уже материализовавшейся пантеры.

Резко на это место вновь опустилась тьма, скрывая за собой всё, что здесь творилось. На этот раз окончательно.

Марина судорожно выдохнула и открыла глаза. Слёзы всё так же бежали по щекам, а перед глазами продолжался кровавый ливень, что не желал исчезать. Вокруг неё ровным кругом расположился ковёр обгоревшего пола, а чуть в стороне стоял Альфонс.

Возможно, ещё несколько секунд назад на его лице отображалась растерянность, а может, его взгляд даже не менялся, как у каменного изваяния. Только вот под ногами можно было увидеть осколки статуи, что неприятно хрустнули и превратились в пыль от единственного уверенного шага демона, что наконец отмер и с неким почти неуловимым волнением посмотрел на девушку. Вот он уже набрал воздух, чтобы обронить какие-то глупые слова, что не свойственны демонам, но…

– Я… Я лучше пойду, – голос надломился, но девушка не обратила на это внимания. Она быстро встала, не дожидаясь ответа. Ноги подкосились, из-за чего она чуть не упала, но всё равно поспешно направилась к выходу из помещения, немного пошатываясь.

Альфонс, наблюдая за действиями девочки, становился всё мрачнее и мрачнее. Когда же захлопнулась дверь, он закрыл лицо руками. Воздух потяжелел, а напряжение уже можно было потрогать руками, тут же услышав звон натянувшихся струн. С тяжёлым вздохом и некоторым раздражением демон опустил руки и несдержанно отправил в пустоту:

– Если я сотру ей память в третий раз так скоро, то ничем хорошим это не кончится.

Альфонс щёлкнул пальцами. В спортзале появилась проекция-служанка.

Марина, добравшись до своей комнаты, рухнула на кровать и свернулась комочком, сгребая под себя одеяло. Слёзы не останавливались. Фантомные ожоги продолжали болеть и с каждой секундой лишь сильнее, ощущение стекающей по рукам крови не желало отступать, а лавина эмоций накрыла с головой, не позволяя сделать и вдоха.

Больно. Будто холодный клинок вновь и вновь касается кожи, разрезая её, бережно, но безжалостно, словно скальпель в руке повидавшего многое хирурга.

Голова была чугунной. Её одновременно разрывали тысячи мыслей: кто эта девушка? Этот ураган эмоций принадлежал ей? Откуда эти раны? Что вообще случилось? Почему она была в этой темноте одна, словно в клетке? Кто посмел сделать ей больно?

Ещё немного, и эти мысли доведут до глубокой истерики. И как только всё могло так обернуться? Почему безобидное упражнение принесло столько печали? Почему одно привело к другому? Почему она увидела то, что не должна была видеть? Или… Должна?

Ожоги прекратили пылать невидимым огнём, кровь больше не стекает по рукам, призрачный клинок растворился в воздухе, а раны перестали беспокоить, оставляя после себя лишь неприятный осадок, который хотелось как можно скорее стереть и забыть об этих ощущениях.

Единственное, в чём Марина была уверена, так это в том, что она отчаянно хочет помочь той, кто кажется такой далёкой, но такой родной… Родной? Звучит до ужаса пугающе и… Правильно?

Последняя мысль успокоила. Девушка всё же уснула, уткнувшись в одеяло, отпуская ворох бесконечных вопросов, но не забывая об их существовании.