Так прошло несколько секунд. Или минут. Не знаю… Пёс судорожно втянул воздух носом и отстранился. Глаза по-прежнему были красными, но сам взгляд был отстранённым. Он снова застыл. Почему-то эта картина мне напомнила каменное изваяние. М-да, меня чуть не загрызли, а я тут о статуях думаю. Глаза этого зверя постепенно становились карими. Шоколадное молоко? Что-то хлопьев захотелось… Похоже, к нему возвращается спокойствие. Это радует.

Зверь чуть заторможенно сделал несколько шагов в сторону. Я сел. Пёс сверлил мою рану задумчивым взглядом. А я тем временем утонул в потоке мыслей или воспоминаний (?) … В прошлом году мы ходили в поход; горный снег и воздух были свежими и чистыми, а на ночном небе было так много звёзд… Три года назад, на церемонии поступления в универ, я два раза запнулся, когда читал свою речь… Тот щенок, которого я подобрал в четыре года, всегда меня защищал. Каждый раз, когда я смотрел в его глаза, мне хотелось съесть шоколадное мороженое или хлопьев с шоколадным молоком. Жаль, что потом нам пришлось отдать его… Надо будет поболтать как-нибудь с профессором…

Я не помню, как встал и как вышел из здания. Псы расступились передо мной. Или перед своим вожаком? Впрочем, какая разница?

Ветер подул с новой силой. На плечах непривычно легко. Похоже, я потерял свой рюкзак. Немного жаль, куда мне теперь вещи складывать? И воспоминания? Я посмеялся сам над собой: для вещей есть карманы, а для воспоминаний… своя собственная голова… Я невольно вспомнил то, как этот пёс пробегал мимо меня. Сколько раз это было? И каждый раз он действительно смотрел мне в глаза. Отчего-то стало больно… Он помнил меня в каждой вариации жизни и раз за разом звал меня, а я… Ни разу его не вспомнил… Это бесконечное повторение моей смерти и тот факт, что убивал меня он, свели его с ума. И несмотря на это, он никогда не хотел причинять мне вред… Урок, что повторяется, пока ты его не пройдёшь? И что же я получил от этого? Усмешка. Всё ведь очевидно… Я невольно перевёл взгляд на шагающего рядом пса… Я вернул ему спокойствие, а он мне память. Ветер унёс этот хлам из головы и оставил после себя лишь ясность… Рекс для боевого товарища – слишком банально.

И всё же небо сегодня прекрасно…

Марина несла в руках ведро, наполовину заполненное песком, в то время как Вадим еле тащил остатки груши и остальную часть песка.

– Почему я должен делать самую тяжёлую часть работы?! – тяжело пыхтя и пытаясь удобнее взять грушу, бубнил Вадим.

– Потому что тебе нужно тренироваться быть грузчиком, – непринуждённо зашагав вперёд, пропела Марина.

– Что значит грузчиком? Я футболистом буду! – голосом, полным возмущения, парнишка воспротивился предсказанной девушкой судьбе.

Последняя подошла к мусорке, что была на заднем дворе школы, и возле неё поставила ведро с песком. Вадим ковылял за ней следом и хотел там же положить грушу, но Марина резко его остановила.

– Ты с ума сошёл? Её же здесь увидят. Закинь её куда-нибудь подальше.

– Это ты с ума сошла. Её в любом случае заметят, так какая разница куда её кидать? – его руки уже тряслись под тяжестью груши, а пот лил ручьём.

– Так хотя бы какое-то время пройдёт, а значит, и подозрений на нас меньше будет падать.

Она взяла остатки груши за краешек и потянула в том направлении, куда считала нужным её закинуть.

– Тебе надо, ты и закидывай её! – парнишка окончательно психанул и кинул грушу там же, где стоял.

– Как же ты меня бесишь! Тебе ведь тоже влетит, если её найдут сразу после того, как урок закончился, а ведь свидетелей того, что мы последние, кто оставался в спортзале, полным-полно! – зло причитая, Марина указывала то на спортзал, то на обуглившеюся грушу.