Он вызвал начальника дворцовой стражи.

– Найдите этого человека! – приказал он. – Найдите его – или поплатитесь жизнью! Поднимите всех своих людей! Скажите им то же самое! Действуйте!

Он понимал, что может пока говорить вот так – о том, что жизнью поплатятся они, а не он, – но если они не найдут сказителя, это продлится недолго. Он им ничего не объяснил. Они были всего лишь стражниками, а он – визирем Абенивина. Но именно он пригласил этого человека во дворец. Он оставил его наедине с халифом!

А позже, в тот же день, одно бедствие начало громоздиться на другое, как бог громоздит одну гору на другую. Смертные так не могут, некоторые вещи смертным неподвластны.

И все же, думал визирь, держа в руке золотую цепочку и чувствуя, как обливается потом, твоя жизнь продолжается, пока… пока она у тебя есть. И ты делаешь все, что в твоих силах, чтобы выжить.

Газзали какое-то время шагал прочь от дворца, быстро, но не подавая вида, что спешит. Он делал это раньше, но никогда его добыча не была такой огромной. Я никогда не достигал таких масштабов, подумал он. Кто-то поздоровался с ним – он был новым обаятельным сказителем на базаре, в городе его уже знали. Газзали приветливо улыбнулся, но не замедлил шага. Он не представлял, как быстро во дворце поднимется тревога, но считал, что у него есть немного времени в запасе. Он искал взглядом Надию, либо в образе мальчика, либо снова облачившуюся в женскую одежду. Но не ожидал ее увидеть. У них было назначено место встречи. Не комнаты, которые он снимал, и не дом киндатов, где она жила до его приезда.

Она и Рафел точно все распланировали. Вплоть до запасных маршрутов на тот случай, если им перекроют какие-то возможности: например, если ей не разрешат пройти во дворец. Он все время делал мысленные заметки, пока они беседовали на корабле. Он мог многому научиться у этих двоих. И надеялся продолжать учиться, пока они не продадут те два сокровища, которые он принесет, и не станут невероятно богатыми.

Сначала тем не менее ему надо убедить их, что он поступил правильно, переключившись с убийства на кражу.

Возможность развития, так он это назовет! Это не просто кража, добавит он, а затем покажет им, что он принес. Он объяснит, что это за книга и почему, несомненно, будет лучше, чтобы за ними не охотились по берегам всего Срединного моря те люди, которых отправили бы на поиски убийц халифа. Он думал, что это правда, он убеждал себя в этом на каждом шагу, пока шел сквозь гомон и запахи базара. Впрочем, «несомненно» будет преувеличением, он это понимал. Он скажет «вероятно, будет лучше». У него проницательные партнеры.

Ему в голову пришла внезапная мысль. Возможно даже, что аль-Фаради, когда очнется, будет молчать о пропажах из чувства стыда. Маловероятно, но возможно!

Газзали принял решение быстро, под влиянием меняющихся обстоятельств. Это он тоже им скажет. И вот, скажет он, я принес вам две самые ценные вещи на свете…

Здесь, в дальнем конце меньшего базара, за пределами главного, раньше была лавка. Теперь она стояла пустой: окна забиты досками, никаких товаров, никакой вывески, указывающей, чем здесь когда-то торговали. Внутрь было не заглянуть. Он осмотрелся по сторонам. Никого, все тихо. Неслучайно, конечно. Он открыл низкую дверцу, оставленную незапертой, как было обещано. Пригнул голову и вошел.

Надия ждала его.

Она снова облачилась в женскую одежду, на этот раз с восточной вуалью, которую сейчас спустила на шею, чтобы та не мешала. Газзали должен был подстричь здесь бороду и закрыть рот повязкой, чтобы дойти до корабля. На маленьком столике он увидел зеленую мувардийскую шапочку, которую наденет вместо тюрбана. Смена одежды для него тоже была приготовлена. Он и Надия пойдут не вместе. Она зажгла две лампы – в комнате было почти темно, лишь узкие полоски света проникали сквозь щели в стенах. И еще на столике лежали длинные ножницы. Зеркала не было. Бороду не обязательно подстригать аккуратно, надо просто укоротить. Большую ее часть скроет повязка.