К этой проблеме он возвращался несколько раз. Уже в каникулы мы целый час посвятили обсуждению заповедей блаженств. Выяснили, что к Богу можно идти разными путями, и кротость – только один из них. Коля заинтересовано спросил: «А тебе какой путь больше нравится?». Я уже задавала себе подобный вопрос, и поделилась своими мыслями о том, что мне больше всего нравится про чистых сердцем, потому что они увидят Бога.

Такие беседы по душам – это то, что мне больше всего нравится в родительстве. То, ради чего я готова терпеть всё остальное, неприятное – рутину, несвободу, необходимость ежедневного тупого насилия над ребенком. Но такие беседы и заставляют еще и еще раз пересматривать основы своих убеждений. Чтобы в них не вкралось ничего лишнего, вредного или безосновательного. Чтобы они были внутренне логичны, тогда они будут убедительны и для ребенка. И, как и неверующие люди, он задается вопросом – а что же будет с теми, кто не знал о Христе? Я объясняю о совести как голосе Бога в душе человека. А сама в очередной раз с горечью думаю о своих неверующих родственниках.

И приходит в голову такой образ. Конечно, лучше всего для спасения быть добросовестным православным христианином (потому что факт крещения и даже факты посещения церкви не ведут нас автоматически к спасению). Но наверняка возможно спастись и как-то по-другому, пусть это и менее надежно. Например, самый надежный способ благополучно родить ребенка – сделать это в хорошо оборудованном роддоме с помощью хороших врачей и акушерок. Но многим удается благополучно родить просто дома с помощью акушерки, хоть это и рискованно, и вообще ненадежно.

Или вот что еще обычно мешает прийти к вере – ощущения жестокости и несправедливости жизни. У каждого умер кто-то близкий, и это было совершенно несправедливо. Но нам не дано знать, что стало с этим близким после смерти (может, что-то гораздо лучшее, чем его здешняя жизнь), и не дано знать, как бы он жил, если бы тогда не умер. Мы вообще знаем слишком мало, чтобы судить.

Это как, например, двое играли бы в шахматы и подошел бы третий, который не знает правил. Он бы не понял, зачем съедать фигуры и убирать с доски. У играющих есть цель, есть план ее достижения. Но третий не знает ничего этого. И все его суждения будут неверными.

Или вот еще к вопросу о том, за всяким ли важным действием в этом мире стоит решение Бога. Или что-то происходит «само», без его «разрешения» – люди сделали, а Бог ничего уже с этим сделать не смог. Я сама себе очень плохо представляю, как именно Богу удается все контролировать, когда столько людей, и они творят, что хотят. Но вот такой образ пришел в голову.

Когда мы дома украшаем елку, дети вешают игрушки хаотично. Часто на одной ветке рядом висит пять игрушек, а на другой – ни одной. Потому что они не видят елку в комплексе, а смотрят только на конкретную ветку и думают, что туда можно еще что-то повесить. И я потом часто потихоньку перевешиваю игрушки, чтобы они не оттягивали кончик ветки вниз, не сваливались, и вообще были более равномерно распределены по елке. Вот и Бог, наверное, ходит вокруг нас, и перевешивает за нами игрушки. Потому что он лучше видит елку целиком. А мы думаем, что это мы сами всё делаем.

***

В 9 лет вернулись к разучиванию тропаря. Первую строчку Коля упорно модифицирует так: "Правило веры и образ КРУТОСТИ".

Поздний вечер рабочего дня. Ксюша (11 класс, готовится поступать на филологический): «Как думаешь, нормальный фильм посмотреть или про Бенкендорфа?».

Другой вечер был посвящен изучению географии. Чтобы немножко отдохнуть, Ксюша решила отметить флажками на карте все города, где кто-то из нашей семьи был. Решили отмечать только те места, где был хотя бы кто-то один из нас пятерых, а путешествия бабушки с дедушкой игнорировать. Ксюша разглядывает Кольский полуостров, пытается вспомнить, какие города они посещали во время многочисленных водных походов. Коля тоже крутится возле карты, помогает.