Видимо, Александр однажды выдал себя, показал свой интерес взглядом или жестом. Вся часть была на построении, грохот солдатских ботинок раскалывал плац. А здесь, на кухне, сильные руки развернули Сашку лицом к еще не разогретой плите, другие стащили нехитрое обмундирование. Они вошли в него один за другим, постанывая от удовольствия.

В тот момент он, конечно, забыл все правила, суры и сунны. Торжествовала плоть, наш самый сильный враг и предатель. Саша потом долго молил Аллаха простить ему этот невольный грех. Он бормотал эти слова на татарском, чтоб никто из сослуживцев не подслушал и не раскрыл его новой тайны.

Надежда на прощение была, ибо сказано в Коране:

Он искренне каялся, готовый обратиться к благому. Но парни пришли снова. Теперь уже отказ был чреват очень серьезными последствиями как для его благополучного существования на своем месте, так и для здоровья.

Самое страшное состояло в том, что Саша почувствовал в душе огромную пустоту, не заполненную верой. Он не мог справиться со своими желаниями. А они тянули его в ту сторону, куда не должен смотреть правоверный мусульманин.

Повар стал чаще отпрашиваться в мечеть, брал у муллы самые сложные книги. То, что он узнал об исламе за полтора года, еще больше укрепило его уверенность в том, что это самая разумная, справедливая, современная религия на земле.

Но справиться с собственной плотью парень не мог и однажды сказал себе: «Я таким родился, и изменить ничего нельзя. Если Аллах примет меня – я буду верно служить Ему. Если нет – пусть исторгнет меня из мира своего».

С той поры прошла пара десятков лет. Пока еще Аллах никак не выказал своего недовольства. Слава Ему, милостивому и милосердному! Абдрахманов улыбнулся охранникам и прошел в дверь, распахнутую перед ним.

Капитан Лавроненко наблюдал за посадкой сверху, с мостика. Через трап-портал, поданный с терминала в лацпорт, то есть вырез в борту, пошли первые гости. Молодые, не очень, старые, с детьми разного возраста и без таковых. Вещей при них практически не было, только маленькие сумочки, у молодняка – рюкзаки. Кто-то шел с букетами цветов, подаренных при прощании. Это придавало очереди не самый обыденный, даже праздничный вид.

Как и в аэропорту, они сдали свои вещи при регистрации на терминале. Теперь внизу, под порталами, кипела работа. Матросы и мотористы перетаскивали чемоданы с конвейера на судно, в багажное отделение, чтобы потом разнести их по каютам. Это был один из многих приработков для экипажа, существовавших на судне. А вообще члены команды процесс посадки цинично и откровенно определяли так: «Бабло загружаем!»

Капитан чувствовал легкое дрожание корпуса. Начинался запуск силовой установки. Мощные паровые котлы, съедающие по двести шестьдесят тонн мазута ежесуточно, приводили в движение две огромные турбины, вращающие винты весом по тридцать тонн.

Лавроненко относился к теплоходу «Ромео» как к живому существу. Люди, посвятившие жизнь работе со сложными техническими устройствами – от навороченного компьютера до сверхзвукового самолета, – знают, что у каждого из них свой, иногда довольно капризный характер. Чьи-то руки, внимательные и теплые, легко справляются с ними. Но в другой раз эти монстры сопротивляются до последнего.