То ли боевой процессор неправильно понял Косых, то ли дядя Вася сам неточно сформулировал своё требование, но вместо желаемого им дворового Мурчика, который мог бы хоть немного отвлечь злобных псов от канонира, но только дядя Вася вдруг почувствовал себя несколько… мнэ-э… непривычно.

Стены комнат стали выше. Мир вокруг Косых наполнился коктейлем самых невероятных звуков и запахов.

И ещё…

Он стоял на четвереньках.

Впрочем, это вовсе не было неудобным. Особенно если учесть, что собаки вдруг остановились, нервно рыча и с опаской глядя на канонира.

Дядя Вася нервно дёрнул самым кончиком длинного хвоста и, оскалив белоснежные клыки, предупредительно зарычал.

Собаки отозвались ворчанием. Похоже, они не ожидали от своей жертвы подобного фокуса. Только что весело загоняли какого-то глупого двуногого, и вдруг эта жертва оборачивается здоровенным ягуаром. Притом, похоже, сердитым. На такого сразу и не прыгнешь.

Косых ещё раз взревел и для пущей убедительности ударил толстой лапой по полу. В воздух взлетели щепки и несколько расщеплённых паркетин.

Однако эта демонстрация силы, похоже, не слишком убедила ротвейлеров. Не то они были слишком уж злобные, не то просто голодные, но тот, что ближе к канониру, вдруг решился.

И прыгнул.

Умно прыгнул, целясь не в горло, а в бок, применяя древнюю собачью тактику – подскочить, рвануть, отскочить. И так, пока жертва не упадёт обессиленной.

Но и Косых не дремал.

Слегка присев, он коротко махнул передней лапой. Длинные когти прочертили кровавые полосы на плече ротвейлера, отлетевшего от этого удара к дальней стене. И почти тотчас же Косых ощутил вцепившиеся в него зубы второго пса, воспользовавшегося тем, что Косых на секунду отвлёкся.

Но тут уже было проще. Ягуар перевернулся на спину, давя своим весом повисшего на нём второго пса. Спину пронзила жгучая боль, но Косых своего добился – стряхнул с себя обидчика. Перекатился через него, вновь встав на ноги. Хвост его злобно хлестал по пятнистым бокам. Пора драться всерьёз.

Он отступил на пару шагов, упёршись задом в угол так, чтобы противникам было как можно сложнее напасть на него с боков. Презрительно фыркнул, стараясь оскорбить обидчиков, медленно подбиравшихся к нему.

А потом сам прыгнул вперёд, до отказа раскрыв чудовищную пасть и изо всех сил заработав передними лапами, раздирая собак в фарш и не обращая внимания на их злобные укусы.

Первый пёс получил два полновесных удара обеими передними лапами по тяжёлой голове. Длинные клыки Косых погрузились в мускулистую спину ротвейлера где-то в районе почек. Пёс завизжал и ненадолго притих. Косых, однако, не стал долго задерживать на нём своё внимание, тут же переключившись на второго противника, пока его задние лапы продолжали рвать обмякшее тело первого пса. Тот сражался с яростью обречённого. Тела противников лоснились от пролитой крови, и хотя ротвейлер был уже практически обречён, Косых продолжал грызть когтистые лапы, рвущие его тело и лепестковый шлем-бутон боевого кресла, каким-то образом сорвавшийся с головы канонира.

– А! Вот тебе, собака! – рычал он, яростно вцепившись в наполовину оторванный от кресла шлем, из которого жалко торчали какие-то провода. – Вот сейчас ты мне ответишь! – с этими словами он изо всех сил трахнул покалеченным шлемом о пульт управления, содрав с него несколько рукояток.

– Ну всё, конец тебе! – радостно провозгласил он, примериваясь, как бы поудобнее запустить своей жертвой в большой экран, но тут в его плечи кто-то вцепился.

Крепко и больно.

– Что, ещё один?! – прорычал Косых, пытаясь высвободиться из захвата. – Убью!