«Прокля́тая весна. Прокля́тое обострение».

Девушка закрыла тетрадь и легла в колыбель своих рук. Спрятаться не получилось. Секунды спустя Тасю растормошили. Выпрямилась с намерением высказаться, да вовремя осеклась. По-прежнему сжимая плечо подруги, Марина таращилась на входную дверь. Тася проследила за её взглядом и вздрогнула. Объективных причин не было, но ей будто колючую проволоку через позвоночник пропустили.

Парень вошёл в аудиторию несмело, крадучись. Вместо того чтобы, как бывает, уточнить какую-нибудь ерунду и ретироваться, задержался на пороге. Внимательно оглядел присутствующих. Остановился на Тасе, и на лице его застыло выражение глубокого потрясения. Лицо… Юноша будто сошёл с глянцевой обложки. Хотя, модные журналы нынче – рудимент со странными людьми в вызывающих одеждах с претензией на искусство. Главная же ярмарка красоты нынче – социальные сети, и этот, как по образцу – её лучший экспонат.

Абсолютно всё в нём хорошо и складно. Если сказка про влюбившегося в своё творение скульптора – реальность, то к ним в их скромную обитель снизошло настоящее чудо, высеченное из светлого камня. Ключицы, шея, скулы. Губы, нос, прокол хеликс на правом ухе. Светлые волосы, сравнимые в литературе и с пшеничным, и с льняным, уложены в аккуратной стрижке а-ля вояж. Светлая футболка, тёртые джинсы. Осанка, стать… Провокационная живая безупречность.

Марина, сама по себе не маленькая, предпочитает тот редкий тип мужчин, кому и в туфлях на платформе затылком не достаёт до подбородка. Путь парень был ниже её стандарта на голову, у девушки едва не отвисла челюсть. Красавец компенсировал несоответствие вкусам всем остальным. Озадаченные одногруппники также хранили молчание. Только, кажется, в аудитории были лишь двое. Они сцепились взглядами. Тася не могла отвести свой, как припаянный. Происходящее, это пронзительное внимание незнакомого типа́, ей было непонятно и до смешного унизительно. Ещё секунда, и сползла бы под парту.

Видимо, почуяв, сколь губителен для дурнушки его интерес, юноша насилу сфокусировался на чём-то постороннем. Тяжело выдохнул. По-хозяйски запрыгнул на учительский стол, сцепил пальцы в замок. Грозно наклонившись, продолжил пристально разглядывать малочисленную группу, точно тюремная собака. Не казал ни стеснения, ни бравады.

– Ты кто? – вывел всех из оцепенения Шпала.

Губы незнакомца тронула ухмылка. У Марины под атласной блузочкой затрепыхалось сердце. А когда тот подал голос – приятно сжалось.

– Остап, – сделал паузу. – Новенький. Из… Новосиба, – снова пауза, длиннее предыдущей. – Кто тут староста?

Названная неуверенно поиграла пальчиками.

– Так, а заместитель?

Марина вскинула руку. Тася бы усмехнулась, если бы по рукам и ногам не сковала ледяная дрожь. Ведь не было и нет у старосты никакого заместителя.

Остап демонстративно закатил глаза. Ловко спрыгнул, решительно двинул к подружкам. Свидетели «впитывали» каждую секунду происходящего, верно на их глазах снимали интересный фильм. Взгляд Марины становился всё глупее, губки соблазнительно приоткрылись. Парень охотно принял эстафету: раскрутил обаяние на максимум, словно до того была нехватка. Прямой рукой облокотился о край парты, навис. Мистической мелодией послышались древесные нотки одеколона, перебиваемые ментоловым ароматом шампуня. У Марины в животе с пирсингом на пупке против воли натянулась струна желания.

– Поможешь мне, заместительница? – Новенький понизил голос, умело играя на этом изящном музыкальном инструменте. – Расскажешь, что и как? Мы могли бы поболтать. Вон там.

Лёгким кивком головы Остап указал куда-то на «камчатку». Тася чувствовала себя загнанной в угол мышью. Справа – представление. Слева – оконная галерея в серое небо. Четвёртый этаж учебного корпуса. Хорош выход.