Колесница мчалась прямо к храму, оставляя после себя широкий коридор из едва успевавших увернуться туристов. Однако одному из них всё же не повезло. Маленький Ахмад так крепко держал отца за руку, что не сразу понял, что нужно делать. Когда стук копыт стал отчётливо слышен даже сквозь людской гам, было уже поздно.

Правое колесо со скрежетом прокатилось прямо по ноге мальчика. Голень сломалась в нижней трети, подвернувшись наружу. Ребёнок выпустил папину руку и упал в дорожную пыль. Его отец обернулся и хотел уж было снова заворчать на сына за то, что тот идёт слишком медленно.

Вместо этого мужчина изменился в лице и не смог ничего произнести. Он снял с плеч младшего ребёнка и медленно поставил на землю. Склонившись над корчащимся от боли Ахмадом, отец поднял его на руки. Он с болью и тоской смотрел вслед удаляющей колеснице, которая через мгновение скрылась из вида за кроваво-красными скалами.

Никем нетронутый снежный покров таинственно переливался в лунном свете. Деревья, словно замершие великаны, тянули могучие ветви вверх, пытаясь дотянуться до неба. В лесу было так тихо, будто все хищники решили пропустить сегодняшнюю ночную охоту.

Из заснеженной норы вдруг показалась белая любопытная мордочка. Она несколько раз втянула носом морозный воздух и пошевелила белыми усами. Снаружи всё казалось спокойным. Тем не менее, зверёк совершенно не спешил показываться целиком. Осторожность не раз спасала его от гибели. Не стоило отказываться от неё и теперь. Вот и сейчас маленький лесной житель, словно никак не мог решиться на то, чтобы покинуть свою уютную норку.

Через некоторое время на свет всё-таки показались маленькие округлые уши. Они пытались уловить малейшее дуновение ветра и еле слышный шорох. Ничего подозрительного не было. Наконец-то, из норы показалась сначала голова, а потом и гибкое тело, покрытое блестящим белым мехом. Короткие лапки с острыми коготками осторожно ступали по снегу, оставляя на нём едва заметные следы.

Зверёк оказался лаской, которая вышла из норы в поисках пищи. Запасов на зиму уже не осталось, и вся надежда была на удачную охоту. Запаха полёвок она пока не ощущала, но продолжала уверенно двигаться в сторону опушки леса. Возможно, там ей повезёт найти зазевавшуюся мышь или случайно пробудившегося от спячки крота. Тогда она будет спасена. Голод на какое-то время перестанет мучить исхудавшее тело, и можно будет несколько дней не выходить из норы.

Добравшись до опушки, ласка огляделась. Вокруг было пусто. Даже вороны куда-то улетели с заснеженных ветвей деревьев, оставив после себя чёрные проплешины. Мышами даже не пахло. Однако воздух внезапно донёс до чуткого обоняния совершенно незнакомый запах. Такого ласка ещё никогда не ощущала ни в своём, ни даже в соседнем лесу. Она насторожилась и уже готова была броситься обратно к норе, как увидела еле заметный на снегу силуэт горностая.

Он стоял на полусогнутых лапах и жадно втягивал носом воздух. Казалось, он готовился к прыжку, и ласка невольно попятилась. Ей уже совершенно не хотелось охотиться, и даже лютый голод уже не так страшил, как раньше. До спасительной норы добраться можно было всего за несколько секунд. Однако этот охотник, пришедший сюда издалека, не даст ей это сделать. В это время горностай неуловимым движением взмыл высоко в воздух, а затем мягко приземлился в рыхлый снег. Сильные лапы напряжённо сжимали что-то небольшое. Но в лунном свете не удавалось разглядеть, что именно это было.

Ласка уже совсем было решилась вернуться в свою тёплую и безопасную нору. Однако почему-то она медлила. Ей казалось, что сейчас произойдёт нечто важное. Опасность подкралась совсем близко, но страшно вовсе не было. Сейчас этот сильный зверь вцепится своими когтями ей в горло, и всё закончится. Но на этот раз инстинкт самосохранения не сработал, и ласка продолжала стоять на снегу, как вкопанная.