Из поезда выходят несколько человек, некоторые с досками и бордами, я забегаю в плацкартный вагон и двигаюсь со своим романтическим букетом к Кате.

– Привет!

– Привет! Это тебе. Ты вся такая воздушная, к поцелуям зовущая, – выпаливаю я и протягиваю букет.

– Очень мило, – поднимает бровь Катя и берет букет, – бери вон лыжи с верхней полки, вот эту сумку, чемодан я сама покачу, потом вытащишь его из вагона. Поезд стоит только семь минут.

Мы выгружаемся из вагона, я ставлю багаж на перрон и растерянно улыбаюсь Кате. Она хитро улыбается и время от времени нюхает букетик.

– Значит, так, Ромео, давай договоримся на берегу, завтрак и ужин я готовлю, мусор выносишь ты, в магазин ходишь ты, лыжи мои к подъемнику носишь ты, спим в разных комнатах, будешь клеиться, пожалуюсь на тебя Мишке. Буду строить глазки местным кавалерам, не смей ревновать. Мы с тобой просто друзья. Все понял?

– Понял, понял, – озадачился я такому обороту и пробурчал: – Погода была прекрасная, принцесса была ужасная.

– Вот и отлично, – рассмеялась Катя и поцеловала меня в щеку. – Где твой Валера?

– Тут рядом.

– Ну тогда пошли.

К обеду мы были уже в Домбае. Валера показал нам, где подъемники, где кафешки, где магазины, как добраться до верхней точки канатки, где бассейн, где можно на лошадях покататься. Рассказал про окружающие горы. Я запомнил только пик Инэ. Он протыкал небо острой иглой и выделялся на фоне остальных. И что Окуджава именно вон про те перистые облака написал песню «Домбайский вальс». Мы подняли все вещи в небольшую квартиру на третьем этаже серой хрущевки. Я сбегал в магазин, купил нехитрую снедь, Катя все быстро приготовила, решили сегодня уже в горы не подниматься, в четыре часа подъемники уже прекращали работу. А завтра в десять открывались.

Мы погуляли по поселку, Катя сходила до бассейна, узнала подробности его работы. Вечером решили посмотреть телевизор и пораньше лечь. Ближе к девяти вечера позвонил Валера, сказал, что ночью обещают сильный снегопад и завтра сильный ветер, спросил, насколько мы уверенно катаемся, посоветовал серьезно подумать о завтрашнем дне, но таким новичкам, как мы, советовал придумать другой досуг, а покататься мы еще успеем, Домбай в марте дарит хорошую погоду. Я расстроился и, поужинав, сразу лег спать. Катя ушла в свою комнату читать книгу. Пруст, «В сторону Свана», успел я прочитать на обложке. Поставив будильник на восемь утра, я сразу же провалился в сон. Хлоп – закрыл глаза. Хлоп – открыл. Посмотрел на часы, было пять часов утра. Стараясь не шуметь, поставил чайник на плиту. И сел у окна, было еще темно, но было видно, что за ночь навалило много снега, а сейчас природа затихла. «Книжка тоже не помешала бы», – подумал я. Спать абсолютно не хотелось. До начала работы подъемников оставалось чуть меньше пяти часов. Катя спит. Ни телевизор не включить, ни радио, ни книжки нет. Вскоре вскипел чайник, я сделал себе кофе с молоком и сходил за плеером. В отдельном кармашке была пачка дисков. AC/DC, Nina Simone, «Кино», Земфира, Guns N» Roses, еще дисков пять. Выбираю для этого утра Nina Simone. Blues for Mama – высвечивается на экране. «Блин, маме не позвонил, собака я сутулая», – проносится в голове. Вставляю наушники в уши, нажимаю на кнопку PLAY и делаю глоток кофе. Бархат голоса Нины погружает меня в блюз, я смотрю на черные силуэты обступивших поселок гор. Они четко видны на уже начавшем светлеть небе.

– Доброе утро, Ромео, – хлопает меня вдруг по плечу Катя. Уже давно рассвело, я твердо решил разбудить Катю в восемь. Посмотрел на часы: без пяти восемь. Снимаю наушники: