Кафе располагалось на первом этаже. К удивлению Блэйма, он был не единственным, кого мучили кошмары этой ночью – весь вестибюль гостиницы погрузился в терпкий сигаретный дым.

Он тут же вспомнил, что забыл свою пачку в номере.

Женщины с накрученными на бигуди волосами и в сползающих с плеч халатах ходили с огромными белыми кружками кофе, разговаривая по телефону. Мужчины в комнатных тапочках сидели в изодранных кожаных креслах и читали вчерашний выпуск газеты «Нью-Йорк Таймс».

Блэйм подошел к столику с кофеваркой и тоже налил себе кофе.

– Не спится? – обратилась к нему старая женщина с трясущимися руками.

– Не знаю почему, но сегодня я не могу уснуть, – Блэйм позволил себе немного откровенности с этой незнакомой женщиной. Ему показалось, что это была самая подходящая компания на всем белом свете.

– Ты не из Нью-Йорка, – она прищурила глаза пристально всматриваясь во внешность Блэйма. – Ты вообще не американец! – вдруг ахнула она.

– Я из Лондона.

– Что? Ну и акцент у тебя… Я такой слышала, наверное, в шестидесятых, когда запоем слушала радиопередачи «Би-би-си» про группу «Битлз».

Блэйм улыбнулся.

– Я сначала подумала, ты из Ирландии, такие рыжие только там, – немного подумав, сказала женщина.

Тут, к непередаваемому счастью Блэйма, она достала старый портсигар из кармана своего халата.

– Что, тоже куришь? – женщина протянула ему портсигар, и тот, не задумываясь, схватил сигарету в коричневой обертке. – Я тоже в твоем возрасте курила, – задумалась она, – но не помню, чтобы меня мучили кошмары. – Пока Блэйм с выступившими на глазах слезами еле подавлял кашель от невыносимой горечи сигареты, она продолжила: – Сейчас по телевизору показывают одни ужасы, неудивительно, что столько психов ходит по улице. Молодежь совсем слетела с катушек. Рядом с моим номером живут два каких-то парня, и, я тебе говорю, эти панки затеяли что-то недоброе.

– Кх-кх, вы уверены? – наконец выговорил Блэйм. – Вам следует заявить в полицию.

– А я уже это сделала!

– И что?

– И ничего. Сказали, что только по факту преступления! Так просто они не приедут.

– Вы поэтому не спите? Они мешают вам?

– Нет, – она махнула рукой, – мои болячки не дают мне спать, – женщина отогнула рукав халата и показала ему побледневшую опухоль на коже руки.

– Это меланома? – тут же спросил Блэйм.

– Да, а ты откуда знаешь? – удивилась женщина.

– Я видел однажды такую, – выдыхая сигаретный дым, неуверенно соврал он.

До утра они просидели в кафе, в основном говорила женщина. Блэйм многое узнал о ее семье и о ней самой. О том, что в сорок пятом году она состояла на службе в военном госпитале, где была медсестрой, и познакомилась с офицером, который служил в военно-морском флоте во время Второй Мировой войны. Мужчина был родом из Ирландии – в точности такой же рыжий, как Блэйм – и волей случая стал ее мужем. Вместе они прожили всю жизнь, она родила от него троих сыновей, но пару лет назад он скончался от инсульта прямо на ее руках.

– Дети сейчас уже выросли и разъехались кто куда, – женщина протянула потемневшую от времени фотокарточку, на которой она стояла вместе с мужчиной в военной форме и держала на руках маленького мальчика, а рядом к ней прижимались еще двое детей, только чуть повзрослее. – Счастливое было время, – с каким-то смиренным отчаянием проговорила она.

Блэйму нравилось, когда люди рассказывали ему о себе. Он с упоением прослушал историю ее жизни до самого утра.

Уже совсем рассвело, когда к их столику подошел какой-то человек и кинул газету, что-то ворча себе под нос.

– Что такое, мистер Дэниелс? – тут же поинтересовалась собеседница Блэйма.