– В таком случае, надеюсь, вы поможете мне разрешить несколько вопросов, которые меня интересуют, но я не решился задать вам их, когда находился в Дорне. Прежде всего, был ли Колин Ривер от природы настолько бледен, что цвет его лица – скажем, в состоянии сна, – мало чем отличался от цвета лица после смерти?

– Особой живостью он не блистал, мистер Бридон. Кожа всегда имела мертвенный оттенок. Но все-таки лицо живого человека и лицо мертвеца – не одно и то же.

– Спасибо. Другой вопрос: вы не видели, что было найдено в его карманах? Или, может, вам кто-нибудь говорил?

– Я сам попросил показать мне вещи. Вы, наверное, помните, что я был среди тех людей, кто последовал за Макуильямом в понедельник. Естественно, меня заинтересовала вся эта история. В карманах обнаружили мало, можно сказать, ничего: несколько шиллингов серебром, носовой платок и пару ершиков для чистки трубки.

– Ершики для чистки трубки? Притом, что при нем не было ни трубки, ни табака. Колин Ривер курил?

– Больше, чем позволяло здоровье. Да, я удивился, что трубку не нашли, потому что, если бы какой-нибудь бродяга обчистил его карманы, он бы забрал серебро и оставил трубку.

– А как он был одет? Насколько я понял, не так, как люди, занимающиеся пешим туризмом. На одежде были следы непогоды? Грязь на туфлях? Может, он отрастил бороду? Все это естественные вопросы, учитывая наши утренние находки.

– Насчет туфель трудно сказать определенно: на них остались следы соломы, словно Колин ходил по полю, но земли не было. Воротничок был грязным, а костюм испачкан, что неудивительно, если он действительно жил в той пещере. Но при этом Колин был тщательно выбрит.

– Солома на ботинках? А как насчет мелких частиц на одежде – песок, ворсинки, пух? Часто они дают ценные подсказки.

– На одежде тоже заметили соломинки, налипшие в разных местах. Совсем маленькие.

– Значит, солома… Ладно, идем дальше. На нем были наручные часы, вероятно, они остановились?

– Естественно.

– В какое время?

– В половине четвертого.

– Либо задолго до смерти, либо, наоборот, часом или двумя позднее. Похоже, он совсем не спал. Даже если люди ложатся спать в пещере, поужинав только шоколадом и копченым языком, вряд ли они забудут завести часы, это въедливая привычка. Жаль только, что циферблат показывает двенадцать часов, а не двадцать четыре. Или, в нашем случае, семьдесят два. Впрочем, в них просто мог сломаться механизм.

Доктор Парвис усмехнулся:

– Боюсь, вы подумаете, будто я изображаю детектива, но все-таки скажу: пару раз я покрутил заводную головку, и часы сразу завелись.

– Доктор, вы должны работать сыщиком! У вас есть для этого все необходимые качества. К сожалению, это не поможет нам установить, когда наступила смерть – в ночь на понедельник или на среду. Но меня немного смущает, что часы вообще остановились. Во вторник днем Колин был еще жив и наверняка смотрел на время. Однако любой человек, увидев, что его часы остановились, заведет и пустит их снова, что не так уж разумно, если нет возможности выставить точное время. Значит, они остановились уже после смерти, примерно в три часа ночи. А отсюда следует, что Колин всю ночь провел вне дома. Может, потерял сознание и несколько часов лежал у дороги. Если так, то вам не кажется, что это должен был заметить какой-нибудь добрый самаритянин, проезжавший по шоссе?

– В наше время на дороге чаще попадаются не самаритяне, а фарисеи и левиты. Увы, большинство тех, кто оказывается на шоссе в поздний час, не станут тормозить, завидев незнакомца. Скорее всего они проедут мимо, решив, что это какой-нибудь пьяница или бродяга. Ночь была холодной, но без сильного мороза.