Но Бридон подкупил Макуильяма тем, что повел себя просто и естественно и не стал изображать джентльмена, рассуждая о гончих или дичи. Он прямо обратился к нему за помощью, как делает путешественник, сбившийся с дороги, подобные призывы редко остаются без ответа.

– Полагаю, вам надоело рассказывать свою историю, мистер Макуильям, – начал Бридон, – растолковывая всем и каждому, что вы видели. Я здесь для того, чтобы составить отчет для страховой компании, и если вы вкратце опишите обстоятельства данного дела, я буду полностью удовлетворен. Меня не интересуют истории о призраках. – Он позволил себе улыбнуться, и Макуильям расслабился. – Я хочу спросить у вас одну вещь, если она, конечно, сохранилась в памяти, не было ли какой-то разницы между телом, которое вы видели в понедельник, и тем, что предстало перед вами в среду? Например, различия в одежде, в растительности на лице или – хотя это менее важно, но все же, – в положении самого тела? Понимаю, что было темно, но попробуйте вспомнить.

– С вашего позволения, сэр, это первый разумный вопрос, который я услышал за последнюю неделю. Теперь, когда вы спросили, я действительно припоминаю, что была разница. В среду молодой хозяин опирался на камни почти всем туловищем и плечами, а не только головой, как в понедельник. К тому же в первый раз он лежал ближе к дороге. Хотя одежда и все остальное выглядело так же.

– Прекрасно. Не возражаете, если я буду делать заметки? В понедельник никаких других людей рядом не было, иначе вы бы обратились к ним за помощью. Как по-вашему, не мог ли кто-нибудь проходить в такое время по дороге, например, после того, как вы бросились бежать в поместье?

– Говоря по правде, это маловероятно. Хотя по воскресеньям у нас частенько бывают браконьеры, и не думаю, чтобы они бы обрадовались, если бы я их заметил. Но зачем им могло понадобиться мертвое тело?

– Вы правы. Хорошо, пойдем дальше. Вы удостоверились в том, что человек действительно мертв, иначе остались бы рядом с ним. Вы прослушали его сердце или приложили что-нибудь к губам?

– Я послушал сердце, оно не билось.

– А когда вы к нему наклонились – простите, что задаю такой вопрос, – от него не пахло виски?

– Нет. Хотя доктор что-то говорил про алкоголь, когда его осматривал, но это вы у него спросите.

– Разумеется. Еще один момент. Пожалуй, с него и надо было начать: кто-нибудь мог знать, что в то утро вы встанете так рано и пойдете именно по данному маршруту? Или это произошло случайно?

– По понедельникам я всегда выхожу в это время, но редко иду по главной дороге. В среду я немного припозднился и еще не успел одеться, когда зазвонил телефон.

– А, так вам позвонили? Из поместья? Или с фермы?

– Из поместья.

– И вам сказали, что на ферме начался пожар и вы должны спешить на помощь? Наверное, это был мистер Хемертон?

– Нет, мне звонил дворецкий, по поручению мистера Хемертона. В тот раз я взял велосипед, чтобы поскорее добраться туда.

Бридон задал еще несколько вопросов – не для того, что получить ответы, а чтобы лучше рассмотреть и оценить самого Макуильяма. Он пришел к выводу, что это честный человек, который ничего не скрывает и которому нечего скрывать. Впрочем, страховой агент не забывал, что его реакции могут отличаться от обычных.

– Полагаю, я легко смогу вас найти, если мне понадобится ваша помощь? – спросил Бридон и услышал в ответ, что его рады будут видеть в любой день, когда ему заблагорассудится посетить домик егеря.

До завтрака оставалось немного времени, и Бридон не мог найти ему лучшего применения, чем ознакомиться с письмом с Мадейры. Он отнес его к себе в комнату и аккуратно разложил на столе конверт и вложенное в него послание. Почтовый штемпель был проставлен пятого февраля в Фуншале. Время отправления, как часто бывает в таких случаях, оказалось смазанным. Оставалось неясным, получил ли его Колин до или после письма сестры, где сообщалось про болезнь отца. Конверт и бумага не имели ничего общего с теми хлипкими писчебумажными принадлежностями, какие обычно можно видеть у путешествующих за границей. Не было на них и маленьких картинок с изображением «Скандермании». Очевидно, Колин захватил с собой блокнот и несколько простых конвертов, которые полностью удовлетворяли его скромные потребности в отправке корреспонденции. Конверт выглядел сильно потрепанным, словно проделал долгий путь и не раз переходил из рук в руки, не всегда чистые. Однако он был надежно запечатан, и его явно не вскрывал никто, кроме получателя. Письмо было адресовано «Д. Риверу, эсквайру», отправлено в Дорн и проштемпелевано в Блэруинни утром одиннадцатого числа. Это все, что успел заметить Бридон в поисках какого-нибудь мошенничества или подлога.