– Есть закурить? Давай что ли как в старые-добрые на дорожку? – я достал из ящика стола трубку.

Себастьян постучал себя по карманам, вздохнул и показал жестом на горн.

– Прости, мой друг, но сегодня без курева. Оно было в кармане фрака.

– Какая же ты паскуда, Себастьян. Цацки спас, а табак оставил в кармане? – я швырнул трубку назад в ящик.

– Курение вызывает поражения легких, несовместимые с жизнью.

– Может, я хочу умереть побыстрее.

– О нет, мой друг! Ты – самый жизнелюбивый человек из всех, кого я когда-либо встречал.

Себастьян постучал меня по плечу и на мгновение задержал руку на нем. Затем резко притянул меня к себе в объятия, чего я уж точно не ожидал. От его прыти стул, на котором я сидел, перевернулся на бок.

– Как же я всё-таки скучал по тебе! – он прокричал мне эти слова прямо в ухо, отчего стало не по себе. А затем зашептал так, что услышать мог лишь я: – Если кто-то будет мешать тебе выполнять задание – ты знаешь, что делать.

Себастьян отпустил меня также резко, как и обнял. Поправил комбинезон, который, словно мешок, на нем сидел, посетовал на свой внешний вид, слегка поклонился и спешно ушел.

Это было показное выступление , но я слишком давно отошел от дел, поэтому даже не мог предположить для кого. Но он сделал всё для того, чтобы я держал ухо востро. Он не мог ответить на мои вопросы здесь. Информацию мне придется получать из других источников.

Каптенармус Йозеф действительно был рад меня видеть. Он постарел, черты его лица стали мягче, а тело осунулось. Мне выдали пару пистолетов, горстку Кристаллов для них. Когда я попросил метательные ножи, Йозеф скривился и ответил, что не положено. Вот же ж старый хрыч! Он выдал мне походную форму, не сильно отличающуюся от моей обычной одежды.

– Армию нынче одевают в лохмотья?

Шутку Йозеф не оценил. Вот теперь он был мне не рад. Такой Йозеф мне нравился больше. Я расписался в получении обмундирования и удалился.

В столице уже гасили фонари. У меня осталась пара часов до отбытия. Районы Тизиона отделялись друг от друга несколькими крепостными стенами, создавая тем самым лабиринт. Пройдя несколько улиц, я понял, что становилось всё темнее. Гетто никогда не спало. У нас не было возможности наслаждаться сном.

Я приближался к своей лавке, ощущая на себе чьё-то пристальное внимание. Об этом предупреждал меня Себастьян? Генерал предоставил мне карт-бланш в этом деле. Я сделал вид, что завязываю шнурок, присел и прислушался. Я слушал голоса, биение сердец, шаги. Звуки проникали в меня, раскрывая мне, что происходит вокруг.

Это одна из особенностей Ястребов, натренированная и отточенная: видеть и слышать всё вокруг, замечать малейшие изменения в пространстве. Я научился заглушать голоса в голове. Можно сказать, что я убеждал себя в том, что почти глухой. Пришла пора тряхнуть стариной и вспомнить старые приёмчики.

За мной следили двое. Шуршали и звенели доспехами. Видимо, гвардейцы. Один чуть волочил левую ногу, а у второго явно была травма запястья в прошлом – он разминал руку каждые несколько минут.

Я стал двигаться медленнее. Они замедлились. До дома оставалось три поворота. Не стоит делать поспешных выводов. Это может быть ночной патруль. Уверенно двинулся дальше, решив пойти более длинной дорогой. Темно, хоть глаз выколи. Я мог бы оторваться от них, пройдя по крыше, но приметил на своем пути таверну.

Нырнул в открытую дверь питейной, швырнул пару медных монет хозяину и попросил комнату с окном. Тот дал мне ключи без вопросов, и я стремительно побежал по лестнице. Сердце бешено стучало. Было в этой ситуации что-то пугающее, и одновременно состояние погони вызывало во мне неописуемый восторг.