– Вань, мы с Сашкой поссорились, и он ушел, навсегда ушел, понимаешь…

У меня не было слов. Мне было жаль её, да, у них была любовь.

– Ань, успокойся, вы обязательно помиритесь, он вернется. Я еще буду на вашей свадьбе гулять.

Да, я тогда накликал…

– Но я же буду одна! – с досадой сказала она.

Как плачущая скрипка Вивальди, она пробуждала во мне слезы.

– Ты меня обижаешь, Анна Игоревна. У тебя есть я. Я всегда буду рядом, ты всегда сможешь положиться на меня, понимаешь, всегда, что бы ни случилось.

Слезы просохли, она засияла, как утреннее солнце.

– Правда?! – сказав это, она так посмотрела на меня, что я мог бы в ту минуту сказать, что я люблю её. Я таял как снег под её лучами.

– Правда, Аня, правда. – И обнявшись, как самые верные друзья, мы пошли в кафе. Я думал, что надо ей дать немного времени на восстановление нервов, а потом я думал все-таки признаться…

Да, милая, добрая Аня, это было для меня тогда счастьем, обнять тебя. Тогда я же не знал, что через пару дней Саня придет к тебе с цветами и вы снова будете вместе.

Налив себе еще водки, я подошел к молодым, произнес тост, пока еще был трезв, поцеловал Аню и уехал. Сказал, что безумно устал. А сам поехал дальше пить в какой-то дешевый бар с валютными проститутками.

(день её смерти)

Она сидела на углу моей кровати, такая же, как всегда.

– Да, было все именно так, – сказала она, – ты помнишь, какая я была красивая, в белом платье.

– Ты всегда красивая, Аня.

– Спасибо, верный мой, добрый друг. Я твоё прошлое, я твоя печаль…

– Аня, мне хочется плакать, вернись в этот мир. Новая жизнь будет, мы будем вместе… – когда я говорил это, я держал её нежную руку.

– От судьбы не уйдешь, – она встала и повернулась к окну.

– Помнишь, когда ты только перевелся к нам на журналистику, все думали, что ты сектант и сатанист. Ты еще сел рядом со мной.

– Да помню…

VI

Я тогда перевелся с Историко-филологического факультета на журналистику. Интересными показались предметы. Господи, как вспомнишь, становится стыдно, какой же я был идиот. Весь в черном, с порезанными руками, на шее пентаграмма, я зашел в аудиторию. Если мне не отшибло память, пара была по основе журналистики. Мы сидели рядом.

Я рисовал, какие-то символы в тетради. Она смотрела на меня, как на сумасшедшего.

Сразу пошло какое-то общение, так просто, об учебе и предстоящих экзаменах. Мне очень нравилось общаться с ней. Я тогда, был совершенно один, в депрессии, запое. После этого большая часть группы отвернулась от меня. А Аня продолжала общаться, несмотря ни на что. И это меня в тот период немного поддерживало. Хоть я приходил мятый и с похмелья.

Когда я как-то раз, сидя в баре за стаканом вина, вспомнил свою первую любовь, в голове всплыл написанный мной очень давно небольшой текст, точнее заметка о том, что значит любовь: «Это неописуемое чувство, когда луна полная, ты ждешь Её под мелким дождем, когда нет больше ничего, есть только Она. И вот ты идешь с ней. Её волосы развеваются на ветру, дар речи пропадает или говоришь со всей душой. Нет ничего, ни машин, ни людей, есть Она. А если ждешь Её без дождя. Ветер продувает насквозь, думаешь о Ней, или просто сочиняешь слова, душа очищается, чистота в твоих мыслях. А когда смотришь на Неё, Её глаза напоминают море, хочется упасть перед Ней на колени и плакать… Когда хочешь сделать Ей подарок или просто приятное, а Ей плевать, когда разъедает сердце дым, когда хочется не переставая говорить с Ней, или гулять с Ней… А этот теплый снег на Её глазах, мне ничего тогда не нужно было… это любовь… Нет такого дня, когда я не подумал бы о Ней, нет такого часа, когда я не подумал бы о Ней… А когда слышишь отказ, садишься за стакан вина и плачешь, в это время в голове Она и дым сигарет, а потом берешь гитару и играешь пока на пальцах не выступит кровь… да, и это любовь… Любовь… Потом все начинает действовать снова, и как будто не было и этого вечера и Её…»