Тэлмер осмотрел себя – на нем была все та же одежда, в которой он шел на казнь: рубашка с отрезанным палачом воротником, брюки, сапоги. Все это было потрепано и выглядело не лучше тех лохмотьев, что торчали из мусорных баков. В карманах, естественно, ничего не было; слава богу, что хоть цепи остались в Оште. Юноша осмотрелся еще раз, на этот раз с помощью «зрения-извне». Ничего. Никакого намека хотя бы на близость силовой линии. А чтобы ее найти, а затем найти и средоточие, требовалась адаптация к данному миру, для чего необходимо было хотя бы знать язык. У Тэлмера было подходящее заклинание, но для него требовался реципиент. Не выходить же на улицу в этих обносках и ловить ни в чем неповинных граждан! Значит, следовало некоторое время вести жизнь крысы – скрываясь и изучая местный язык и обычаи. А там и одежонкой можно будет разжиться.

Раздумья Тэлмера прервал скрип – в темной глубине переулка отворилась железная дверь, и из нее вывалилась компания возбужденных юнцов. Удирать или прятаться было некуда, и Тэлмер, вздохнув, решил начать изучение здешнего образа жизни с этих молодых людей. Он только отступил поближе к мусорным бакам. Может, они и не обратят внимания на оборванного и грязного бродягу?

«А молодежная мода здесь оригинальная», – мелькнуло в голове у Тэлмера, когда он разглядывал приближавшихся ребят. Все пятеро были одеты в черную кожу – куртки размера на три больше, чем надо; обтягивающие штаны, высокие ботинки на твердой подошве. Фасон одежды у всех был разный, но зато все одинаково обильно были увешаны металлическими побрякушками: заклепками, цепями, медальонами, пряжками, кольцами, подвесками, сережками. А вот прически различались – стриженные ежиком, полностью бритые, с гребнем вдоль черепа и волосами до плеч. Парни громко переговаривались между собой, прихлебывая что-то из передаваемой друг другу бутылки. Некоторые курили белые палочки, от которых пахло табаком и еще чем-то горько-сладким.

Они уже проходили мимо, когда один повернулся, чтобы выбросить бутылку. Заметив стоящую рядом с мусором потрепанную фигуру, он воскликнул что-то удивленно-пренебрежительным тоном. На звук его голоса обернулись дружки и тоже заметили Тэлмера. Посыпались замечания по поводу увиденного – судя по интонации – насмешливого и оскорбительного характера – ребята, развлекаясь, как бы обменивались впечатлениями. Тэлмер давно уже ввел в действие заклинание познания языка, в суть которого входило нечто вроде телепатии и расторможения областей мозга, способных к аналоговому и ассоциативному мышлению. Пока информации было мало, хотя Тэлмер черпал ее не только из слов, но также из жестов, мимики и интонаций.

А ребята, разогретые вином и табаком (а может, и чем-нибудь покрепче), распалялись все больше и больше. Их явно раздражала невозмутимость оборванца, который был не старше их и не выглядел особо крутым. Впрочем, они уже были в таком состоянии, когда самоуверенность взлетает выше крыши, и все нипочем. Теперь их реплики направлялись непосредственно на Тэлмера. Язык был все еще непонятен, но смысл угадывался ясно – ребята перешли уже от безобидных «приколов» к явным «наездам». Но «оборванец» оставался абсолютно спокойным, не реагируя даже на особо забористые выражения.

Вскоре огонь угас – ребята теряли интерес к бессловесной потрепанной фигуре. Четверо уже отвернулись от Тэлмера, посчитав его либо круглым идиотом, либо накачавшимся по самые уши наркотиками (это Тэлмер уже смог разобрать), и, так как взять с него было нечего, собирались продолжить увеселительную прогулку. Но пятый, то ли сильнее всех поддатый, то ли самый неуравновешенный, сделал ошибку. Окончательно выведенный из себя, он подошел к юноше и грубо толкнул его рукой в грудь, сопроводив свои действия ругательством. Тэлмер чисто рефлективно перехватил его руку и, подняв над собой, вывернул ладонью вниз. Парень в кожаном выгнулся и вытянулся в струнку, танцуя на носках и шипя сквозь зубы от боли.