Юноша быстро собрал мешок: продукты в дорогу – вяленое мясо, сушеные фрукты, легкий, но сытный дорожный хлеб; сушеные травы, как для лекарственных, так и для магических нужд; запасную одежду. На самое дно он опустил плотный мешочек с драгоценными камнями, золотыми монетами и парой самородков чистейшего ирриала величиной с орех. Потом надел легкий поддоспешник из мягкой кожи болотного наула, а поверх него натянул кольчугу. Мало у кого могла бы быть подобная. Мириады сверкающих мелких колечек сплетались в сияющую рубашку с воротником и капюшоном, плотно облегавшим голову, с длинными рукавами, с полами, заходящими на бедра. На две трети она состояла из мифрила, на одну – из ирриала. Создали это сокровище, конечно же, гномы. Кто же еще обладал достаточными запасами мифрила – подлинного серебра? Впрочем, никто кроме гномов, непревзойденных мастеров кузнечного дела, не смог бы так выделать кольчугу, добиться такой мягкости, гибкости и легкости. Эту кольчугу гномы преподнесли Тэлпморауку в подарок. Именно он свел гномов с людьми из одного заброшенного мира, где, как оказалось, находятся единственные во Вселенной крупные месторождения ирриала, металла, способного отражать прямое магическое воздействие.

Шлем Тэлмер брать не стал, но достал чисто мифриловую маску, тоже доброй гномьей работы. Маска прикреплялась особыми зажимами к капюшону кольчуги, была снабжена амортизационной подкладкой и так плотно подогнана к лицу юноши, что он почти не ощущал ее, когда носил.

Поверх кольчуги он надел свою старую потрепанную черную куртку, опоясался ремнем, с кинжалом в ножнах, перекинул перевязь через плечо и прикрепил маску на бедро, чтобы была под рукой. Накинул простой серый дорожный плащ, скрепив его у горла фибулой с изображением щита, на котором перекрестились меч и цветок. Затем подошел к стене. Там, в нише, лежала аккуратно завернутая в полоску шкуры брукса – местного хищника – шпага из неземного металла. Эленар – властительница звезд – так назвал ее Тэлмер. Бережно взяв ее обеими руками, юноша отправился в глубь пещеры. По мере того, как он продвигался, в пещере становилось как будто светлее – свет как бы двигался вместе с ним. Пещера сужалась, образуя низкий коридор. Потом стены опять разошлись в стороны, и Тэлпмораук очутился в небольшом гроте, в стене которого напротив виднелось большое отверстие – ход шел дальше. Но молодой человек подошел к большой плите, лежащей у стены, и опустился на колени.

– Что ж, брат, – после недолгого молчания сказал он, – Пришло время нам снова расстаться. Ты остаешься здесь, а я ухожу. Ухожу мстить. И клянусь тебе на моей шпаге и своей кровью, что отомщу не только за тебя, но и за тех, кто страдал вместе с тобой, за тех, кто страдал до тебя, и за тех, кто еще будет страдать. Ибо зло вновь пришло, и я сожалею, что помогал ему в этом. И клянусь тебе, что я все сделаю, чтобы исправить свою ошибку. – С этими словами Тэлпмораук взялся за рукоятку шпаги, и она бесшумно выскользнула из ножен.

– А тебя, Эленар, я прошу: испей моей крови и служи мне верно.

Он провел лезвием по запястью левой руки, держа ее над могилой. Несколько капель крови упали на камень и тут же впитались. Клинок зашипел, завибрировал в руке юноши. Тот закрыл глаза. Когда спустя некоторое время снова открыл их, рана на руке затянулась, а на лезвии шпаги не было никаких следов крови. Тэлмер выпрямился, вложил Эленар в ножны, повесил их на пояс и произнес, обращаясь к могиле: «Прощай», – после чего вышел из грота.

Проходя мимо стола, он взял лежащую на столе маленькую фляжку с зельем, уничтожающим запах (к сожалению, оно быстро выветривалось), глотнул из нее, а остатки разбрызгал по одежде. Вскинул мешок на плечо и подошел вплотную к стене. При его приближении монолитная, казалось, скала дрогнула и сдвинулась в сторону, обрушив на юношу поток света. Тот обернулся и щелкнул пальцами – светильник на столе погас. Тэлпмораук поправил мешок и вышел из пещеры. Скала скользнула на место.