– Уй – ё! – промычал я, корчась от попыток чего-то чужого управлять моим телом, – да когда же это кончится?!

Впрочем, я был не оригинален. Рядом извивались от боли и в попытке вдохнуть хоть глоток воздуха другие. Разве что Галя лежала рядом неподвижной испуганной мышкой.

– Хватит, уль Масхи!

Властный голос словно стеганул по ушам, и люди рядом распластались, с шумом вдыхая в себя холодный живительный воздух. Некоторые рядом даже повернулись, легли на спину, ловя широко открытыми ртами редкие капли дождя. Ну, и я повернулся, и открыл рот. Больше в изумлении, чем в облегчении. От того, что бесконечная фиолетовая нить наконец, закончилась, мелькнув хвостиком, скрываясь в моем теле; а главное от того, что я понял! Я понял эти слова на имперском.

– На имперском, – возопил я внутри себя, – а это я откуда знаю? Откуда, откуда (это тоже я, и тоже внутри) – от верблюда. Непонятно, разве – фиолетовый кристалл! Это из искусства Разума. Эмрел – так звали прежде того, кто владел этим знанием. И не только этим. Эмрел?! Кто ты, где?!

Тут пришло понимание, что никакого Эмрела внутри меня нет. Что есть только его знания и воспоминания, последнее из которых – рука самого Эмрела, старшего стражника Тихой стражи, особо доверенного лица его Главы, младшего герцога Этринского, и в ней тот самый кристалл, что я поймал в полете. Я – значит Миша Столбов. Как бы тут не запутаться. А – знаю, помню; проходили, и не раз! Все уляжется, устаканится, усвоится. И получу я весьма необычные навыки стражника из Тихой, а еще графа Мерского, и его любовницы, и…

– Ну, ё! – опять замычал я, и Галя рядом участливо склонилась надо мной:

– Что, больно?

Я кивнул; больше для того, чтобы она не видела выражения моего лица. Даже не хочу представлять себе, что было сейчас в нем намешано. Боль тоже, конечно – внутри по-прежнему всего корежило. Но больше всего, наверное, напряженного размышления: «Что делать?». Потому что и сам, и те крохи чужого опыта, которые я уже воспринимал, просто вопили: «Не выдавай! Никому! Ни за что! Никто не должен знать, что сейчас произошло!». А особенно «фиолетовый».

– А он догадается, – успокоился я одним мгновением, – камень я, конечно, сбросил. Отбросил незаметно подальше. Но то, что он пуст – узнает. Стоит только поднести кристалл с искоркой. А зачем ему это делать? И до того ли ему сейчас? Вон – ходит потерянный. Вспомнит, конечно, про суму, и про кристаллы. А пока ему не до нас.

Маг, действительно занимался своим непосредственным делом – магичил.

– Не маг, а искусник, – поправил я себя – Ищущий второй степени ветви Фиолетовых, если быть точнее. Тут даже слова такого нет – «магия». Искусство, и точка.

Я помотал головой, уже сидя, рядом с Галиной. И – вместе с ней, и другими – наблюдал, как Данир уль Масхи (дал же бог имечко) водил руками, бормотал что-то, непонятное даже с новыми знаниями в голове, и щедро плескал на бабулю и пространство вокруг целыми потоками фиолетовых волн.

– Силен, однако, чертяка, – похвалил я его; тут же поправился, – так это он Накопители использует – вон те два крупных кристалла, что зажаты в его руках.

Я опять одернул себя: «Потом, все потом!».

Сейчас надо было решить, как все же скрыть последствия такого вот ускоренного курса обучения. Встать-то я встану. И постою тоже, не шатаясь. Но стоит сделать несколько шагов, как этот самый Данир поймет все. Почему поймет? Да потому что он специалист как раз по таким кристаллам. Не просто специалист – создает их, и внедряет в головы… Кто только люди соглашается на такое? Гм. м.м… Многие соглашаются, причем совершенно добровольно. Еще и приплачивают. Опять?! Так – то, что нас погонят отсюда, сомнений не вызывает. Камни-то искать надо. Значит, надо, чтобы я шел не своими ногами. Попросить – того же Мишку, например. Тогда он что-то начнет подозревать. Устроить драку? Уже горячее. Только… ненавязчиво, что ли. Во – спонтанно! А что может быть естественным, чем драка из-за женщины. Да что-то никто не цепляется, хотя я уже сколько времени Галочку лапаю.