В день открытия с полудня тусили на фестивальном пляже, бродили вдоль берега, купались, томились в предвкушении ночи, наблюдая, как раскаленный огненный шар, еле-еле ворочаясь, ползет к горизонту. Бесконечно звучащая музыка скрашивала ожидание, задавала ритм движению, каждый шаг превращая в танец, наполняла смыслом пребывание в республике Z. Без музыки там делать нечего.

Мои артисты незаметно разбрелись кто куда, оставив меня в одиночестве. Даже Кристи после третьей «Голубой лагуны» ускакала на ближайшую сцену. Юное загорелое тело на высоких каблуках, сбросив рубашку, оставив костюмом лишь бусики-трусики, выскочило на сцену как черт из табакерки, и грациозно запрыгало под лучшую электронную музыку. Достойное внимания зрелище. Мужчины защелкали мобильными, силясь зафиксировать на съемные карты памяти неизгладимое впечатление. Разгоряченная алкоголем, ритмом, количеством жадных глаз, Кристи изящно позировала, подставляя взглядам лучшее. Я не стал мешать. Отчалил бродить по пляжу, всё время фиксируя в толпе возле барных стоек знакомые «бабочки-цилиндры». Только пугливый Вовочка «дул на воду», не забывал о грядущей зиме. Прячась в тени гигантской белой инсталляции, усердно массировал широкие бока распластанной на песке заспиртованной «медузе», возрастной брюнетке с сиротливой отметиной на мощной пояснице, татуировкой гнущего спинку котика.

Весь движ напрягал меня. Неумолкающий ни на минуту шум, как на вокзале: все вместе, но каждый своим поездом куда-то едет, кого-то ждет, а главный минус – полное растворение в толпе. Оставалось курить одну-за-одной и пьянствовать.

Спустя час на меня свалилась взмыленная, возбужденная Кристи, обмахиваясь веером из купюр: «Прикинь, суют бабло, как стриптизерше!», деловито подсчитала прибыль. Недалеко от нас, размахивая бутылкой «Абсолюта» вместо дубины, блуждал в трех декоративных пальмах здоровенный рыжий викинг. Время от времени обращаясь к небесам, выл трубным басом:

– Кри-иии! Ти гдье-ее? Кри-ииии!

Кристи проследила мой взгляд:

– Не обращай внимания, – небрежно поелозив в воздухе рукой, стерла викинга из нашей реальности, не забыв при этом подальше отползти в тень, – У него деньги кончились. Я сразу ушла.

– Кто бы сомневался, Кри-иии, – хмыкнул ей, передразнивая рыжего.

Пропустив мимо ушей иронию, возможно, просто не ошибаясь на свой счет, Кристи лизнула меня в щеку, муркнув:

– Дэн, спасибо, мне так здесь нравится!

Через несколько минут, выдержав положенную приличием паузу, умчалась в неизвестном направлении.

Огненный шар почти коснулся воды. Музыка стала тише, обозначая торжественность момента. По беззвучной команде тысячи воздушных шаров метнулись с берега в небо, покидая хозяев, унося с собой тысячи печалей, освобождая место для мечты. Ночь вступала в свои права.

«Горожане засыпают, просыпается мафия».

Возвещая открытие фестиваля, грянули фанфары, казантипский люд взвыл, на огромном экране начался обратный отсчет, словно заново в истории человечества стартовала в космос первая ракета. Три! Два! Один! Пуск! Накрывая вакханалию, с неба на головы людей расплавленным золотом потекли слова: «Говорит и показывает Главный Улучшатель Жизни казантипского народа! Первый Президент великой оранжевой республики Казантип – Никита Первый!»

Основатель фестиваля, Никита Маршунок, не был никаким улучшателем и президентом – слишком просто, слишком по-человечески. Никита Первый воистину был Бог – Солнце республики Казантип. Пока он стоял на сцене в костюме жреца-супергероя, у его ног плескалось неистовое людское море, преданные адепты порожденной им религии Z. И Дух Казантипа летал над головами. Разогретый парами огненной воды, солнцем, сексом, пронизывал сердца, соединяя тысячи человек в единый организм, в гигантского Голема, готового жить столько, сколько звучит музыка.