«Он не один? Играет со мной? Сейчас и выясним!»

Приятный трепет сменился волной гнева, и Яна снова нажала на звонок, продержав палец дольше обычного. Сердце разогналось за секунды, а в висках застучало. Внезапно справа от нее заскрипел замок, ручка опустилась, а в дверной щели появилось пухлое лицо соседки.

– Кого тебе надо, дочка? – подвязывая халат вопросила женщина.

– Здесь живет парень… Мой друг, – отчего-то засмущалась Сорокина. – Мы договорились пообедать вместе.

– Пообедать? – нахмурилась женщина.

– Да, вчера он пригласил меня, а сегодня не открывает, – неловко улыбнулась Яна.

– Видать ты квартирой ошиблась, поищи в другом подъезде своего друга.

– В другом?

– Не живет тут никто. Уж как три месяца пустует.

– Погодите… – замотала головой Яна. – Тогда в каком подъезде окна на наш офис выходят?

– На ваш офис только один подъезд. И это наш. Свезло так свезло. Нас ведь никто не спрашивал, когда строили этот ящик. Дневного света из-за вас не видать.

– Постойте, а этажом выше?

– Те хоть солнце видят, а у нас все кухни плесенью в вечной тени поросли, – гневно бросила женщина.

– Значит, он тут! Мой друг живет тут! Ну, парень темненький… Худощавый, – Сорокина в надежде подняла брови.

– Жил тут парень.

– Что значит «жил»?

– Жил да умер. Машина сбила на перекрестке. Я ж говорю, три месяца пустая квартира стоит, никто не покупает. Никому ведь не охота в вечной тьме жить. Тут солнце только на какой час появляется утром, а потом уходит на другую сторону и тю-тю…

– Нет, нет! Здесь живет человек! Я вижу его каждый день, понимаете? Вижу из окна своего офиса!

– Господи, да что ты заладила. Говорю же, нет там никого. А, если бы был, я бы первая узнала. Ключи-то у меня, дорогуша.

– Я не верю… Вы не в своем уме! – девушка приблизилась к двери и снова нажала на кнопку звонка.

Тот отозвался все тем же неприятным звуком, сквозь который послышался голос соседки.

– Это ты! Ты не в своем уме! Вот ключи, – женщина, звеня связкой, вышла на площадку. – Заходи, смотри!

Яна шагнула за порог совершенно пустой квартиры. Здесь ее встретил лишь строгий орнамент коридорных обоев. Озираясь по сторонам, она прошла на кухню. Осторожно ступая, Сорокина подошла к окну. Тому самому окну, из которого на нее смотрел парень из грез. Девушка медленно повернула голову, осматривая плиту и покрытую слоем пыли столешницу.

– Ну, что, убедилась? – раздалось со спины, когда Яну повело в сторону. – Эй-эй, ты чего?

Женщина вовремя подхватила полуобморочную, и, усадив ее на пол, принялась махать подолом.

– Скажите, а он рисовал? – обмякшими губами прошептала Яна.

– Было дело. Комиксы парнишка рисовал. Талантливый был, такой открытый молодой человек и веселый. Всегда с улыбкой, даже когда с трудом перебивался.

– А звали как? – Сорокина подняла полные слез глаза.

– Володька, – ответила соседка и тут же себя поправила, – Владимир Петров… – Словно отдавала дань уважения умершему.

Шокированная девушка вышла на улицу. Она не торопилась в офис. Мелкий дождь, отрезвляя, накрапывал на лицо. Все мысли спутались, а вместо цветущей любви возникла пожирающая душу пустота.

С тех пор Яна больше никогда не видела Володьку. Володьку Петрова, которого нет в живых, но который до сих пор живет в своей квартире. Вскоре она попросила передвинуть свой стол, ведь каждый раз, поднимая глаза, она невыразимо боялась. Боялась встретиться с ним взглядом.

Сорокиной хотелось верить, что Володя был первый и последний призрак, которого она видела. Однако, это оказалось не так. В различное время суток, в различных местах многолюдной Москвы то и дело появлялись странные люди. Такие, что не вписываются в общую картину. Те чудаки, что надолго замирают посреди суетливого муравейника. Одетые не по погоде. Смотрящие куда-то вдаль. Наблюдающие за жизнью и сопровождающие живых. Призраки, застрявшие в этом мире. Ушедшие, которые так и не поняли, что навсегда ушли.