- На, - кладу перед ней неаппетитное печенье и ставлю чайник на закипание, хватая и сахарницу и пакетированный чай. - Невкусно, конечно, но у меня варенье есть...
- А у нас с поезда бутерброды остались. В моём рюкзаке, - Сонька кивает в сторону прихожей и вполне себе счастливая принимается хрустеть галетами. Прям уникум! Ей за её железные нервы хоть сейчас памятник ставь!
И аппетит отменный, вон, уже пакетом шуршит. Ладно, не плюётся, значит, и такой завтрак сойдёт. Иду за её поклажей и некоторое время раздумываю, можно ли в чужие вещи лезть? Хотя, сама же предложила... Что не удивительно, ведь отыскать хоть что-то среди всевозможного барахла - задача не из лёгких. И на кой чёрт ей сломанный пупс? Или эта вот перемотанная скотчем палочка феи?
- Соня! - кричу, наконец, отыскав отрекламированные ей бутерброды, и жду, когда же она прибежит на мой зов. Потому что сама сдвинуться с места уже не могу.
- Чего?
- Что тебе мама сказала, перед тем как мы за вещами ушли? - сверкаю глазами и дышу так часто, будто на себе шесть этажей все эти баулы тащила.
- Чтоб я вела себя хорошо. А ещё, что будет скучать. И вот, - указывает пальцем на белый конверт с моим именем, что я нашла на дне детской сумки, - сказала письмо вам отдать.
Это плохо. Это ведь очень плохо, верно? 

***

Ты только не злись, Васька. Видит Бог, я не хотела вот так... Знаю, что ты не хочешь детей, и что Максим тебя в этом вопросе поддерживает, но мне обратиться больше не к кому. Не к бабе Зое же Соньку везти! Там, в деревне, для ребёнка никаких перспектив. Одни козы да курицы, помнишь ведь, как мы их в детстве гоняли?
Васька, Сонька у меня спокойная, покладистая, никаких хлопот с ней не будет. И игрушки за собой всегда уберёт и даже посуду помоет. Правда, мне всегда после неё перемывать приходится, но это же мелочь... Господи, даже не знаю как теперь буду одна...
Вась, у меня период в жизни сложный, сама не знаю, где окажусь завтра. Было бы всё иначе, разве ж я на такой шаг решилась? Да если бы могла быть уверенной, что чёрная полоса скоро пройдёт, я бы никогда так с дочкой не поступила. Не злись на меня, ладно? Не от хорошей жизни я на такую крайность пошла...
- Тёть Вась, - девочка опять выбегает из кухни, с аппетитом уминая заветренный бутерброд, и ссорит крошками на и без того грязный пол. А мне вот теперь кусок в горло не полезет...

Прячу за спину Веркино письмо и жду, что же на этот раз племяннице от меня нужно? Ещё чаю?
- Тёть Вась, так папка мой где?
- Кто? - даже головой мотаю, пытаясь понять, не послышалось ли?
- Папка. Мама сказала, вы меня с ним познакомите.
Я? Я даже не знаю, кто он! Мы с мамой в своё время на Петьку грешили, он двумя этажами ниже жил и вечно за сестрой моей увивался, но Вера категорически отказывалась его отцовство признавать. Месяце на шестом мне по секрету призналась, что папа у малышки другой, но без подробностей всяких, поверхностно . Мол, экватор с одногруппниками праздновали, всей толпой в клуб пошли, а там текила рекой лилась... В общем, ни имени толком не помнит, ни даже как выглядел...
- Студентка же, без вечеринок никак! Вот и перебрала чуток, - оправдывала её про себя и перестала в этом копаться. Какая разница, ну ошиблась. Главное, что на крайние меры не пошла и решила для себя малыша оставить.
А тут такое заявление! Где я его искать должна? В местных кабаках у всех подряд интересоваться, не тискали ли они миловидную шатенку лет шесть назад в кабинке грязного туалета? Бред же!
- Сонь...
- Ну, ладно. Потом давайте, когда я доем. Только платье я сама выберу, чтоб папе понравиться. Мы с мамой специально новое купили! И завяжите мне бантики!