.

– Ты – великолепный художник, как и твой отец.

– Какого… – Джеймс едва сдержал ругательство. Ему следовало радоваться вместе с Марком. Ему следовало быть довольным тем, что у Марка будет занятие на время обустройства на новом месте. Вместо этого гнев и зависть клещами сдавили грудь Джеймса.

Он ненавидел себя за это. Он прочитал дневники Карлоса. Он узнал, почему мать презирала его занятия живописью.

И все равно ему было больно.

Клэр рискнула поднять глаза на Джеймса, но отвела взгляд, уловив его мрачное настроение.

– А это тебе, Джулиан. – Ее обычно твердый голос дрогнул. Она вручила мальчику футбольный мяч.

– Круто! – Он сунул мяч под мышку. Его другой футбольный мяч лежал в одной из коробок в гараже.

– Это тоже тебе. – Клэр сунула руку в пакет. – Это тоже футбольный мяч.

Джулиан фыркнул.

– Это не футбольный мяч.

– Это мяч для американского футбола, – с быстрой улыбкой пояснила Клэр. – Твой отец когда-то играл. У него были отличные передачи. Попроси его показать тебе.

Джулиан дернул плечом:

– Конечно. Как-нибудь.

– Джулиан, пойди, поиграй с братом в футбол.

– Почему? – изумленно выпалил он. – Я почти год не видел сеньору Карлу.

– Нам с ней надо поговорить.

– Я тоже хочу поговорить с ней.

– Джулиан, – резко и громко сказал Джеймс. Имя эхом отозвалось в кухне.

Мальчик побледнел. Он переводил взгляд с отца на Клэр и обратно. Потом сглотнул, и Джеймс понял: Джулиан догадался, что что-то не так. Откуда его отец знает эту женщину, если он ее не помнит? Мальчик шаркнул ногой, сердито бросил мяч на пол, подхватил, когда тот подпрыгнул, и прижал к животу.

– Идем, Марк, давай убираться отсюда. – Джулиан положил руку на затылок младшему брату и вытолкнул его из кухни.

Когда хлопнула высокая стеклянная дверь, выходившая на задний двор, Джеймс развернулся и свирепо посмотрел на мать. Клэр поджала губы. Она взяла нож и начала резать сандвичи с яйцом.

– Ты бы отправил меня домой, если бы я сказала тебе правду, – объяснила она свое присутствие в Пуэрто-Эскондидо. – Я хотела…

Нож застыл, нависнув над следующим сандвичем.

Джеймс крепко скрестил руки на груди.

– Продолжай, мама. – Он фыркнул. Терпения на свою семью у него давно не осталось. – Чего ты хотела?

Она вздернула подбородок:

– Я хотела познакомиться со своими внуками.

Тревожная мысль прошла через него, словно холодный фронт. На руках появились мурашки. Знала ли она с самого начала, что Томас имитировал его смерть?

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала Клэр, выравнивая половинки сандвичей на тарелке. – Томас не говорил мне о тебе или о том, что он прячет тебя, пока Эйми тебя не нашла. После он рассказал мне и о том, как Фил повел себя с Эйми, и о том, что, по его мнению, Фил пытался убить тебя в Мексике. – Она замолчала, кончиком пальца вытерла с тарелки каплю майонеза, вытекшую из сэндвича. – Незачем и говорить, что я в не слишком хороших отношениях с твоими братьями.

«У меня было три сына. Когда-то».

Карлос записал много разговоров с сеньорой Карлой. Джеймс помнил, как прочел это признание. Одиночество Карлы привлекло Карлоса в его безысходном отчаянии. Ему нужен был настоящий друг, но ему трудно было кому-то довериться. Между ним и Карлой установилось нечто вроде родства. Они открылись друг другу, чего никогда бы не случилось, если бы он знал, что приходится ей сыном.

Клэр вытерла стол, сполоснула нож и вернула его на место. Она махнула рукой в сторону сандвичей. Их было четыре.

– Я приготовила ланч.

Это предложение мира, решил Джеймс.

– Не надейся начать с того места, на котором все закончилось. Я не тот человек, каким был в Мексике.