Навстречу Татьяна Гл. из Новосибирска. «У неё здесь бизнес», – догадываюсь.

– Привет, ты как здесь? – улыбается удивлённо.

– Да вот, заехал. – Ей бесполезно говорить про лекции.

– Пойдём, я рыбу пожарила, – тянет меня за собой вниз на побережье.

Нужен какой-то оправданный повод, чтоб отмазаться от её навязчивости. А вот и он. Во сне часто что-то происходит как по заказу. Сверху дорогу, которую мы только что пересекли, начинает заполнять водный поток. «Потоп, – соображаю я. – Знакомое дело».

– Извини, я наверх. Если сейчас не перепрыгнуть, потом не выберемся, пошли!

Татьяна остаётся, удивлённо рассматривает потоки, пробует ногой. Воды всё больше. Торговцы побросали свой товар и побежали врассыпную. «Эх, нужно было у них спросить портняжный мелок».

Бегу вверх. По ущелью рядом уже настоящая мутная селевая бурная горная река. Мощь аж гудит, ревёт, как будто в горах прошли очищающие ливни. Но сейчас небо чистое, синее. Внизу кувыркаются в потоке палатки, деревья, автомобили. Наверху сухо. Подбегаю к дворцу с колоннами, где у нас лекция, понимаю, что задержался, и сейчас главное – это вернуться в правильное время и дослушать.

Прямо в вестибюле, в просторном холле дворца играет приятная музыка. Арфа – вижу, нежные пальцы пробегают по упругим струнам. Удивительно. Рояль тоже играет сам по себе без пианиста. Ведущий объявляет:

– Сегодня мы награждаем лучших учителей!

И действительно, вокруг полно народу. Дамы и мужчины одеты очень празднично, все, похоже, в специального кроя костюмах фиолетовых и сиреневых оттенков, с бантами и брошками, которые отличают заслуги. Очень стильно. Подхожу к маме.

– Тебя тоже сегодня награждают?

– Да, сынок, – как бы немного приобнимает меня, но вижу, что её внимание сейчас не на мне. ТАМ!

«Но, я же не могу с ней быть здесь! Значит, это моё специальное состояние! Значит, я могу попытаться найти КУРАТОРА!» – прошибает догадка.

Бегу вверх по широкой мраморной лестнице. Рядом на банкетке за низким столиком сидит Алексей Шал., контачит с какой-то сущностью. «Тоже ушёл с лекции, поскольку нашёл своего!» Бегу дальше по лестницам – лабиринтам. Всё запутано.

– Парни, а где здесь лекция?

Кувыркаются какие-то на ступенях.

– Там, на камчатоне, – показывают дальше вверх.

«Камчатку, что ли, имеют в виду?» Ползу дальше. Ступени заканчиваются. Цепляюсь за стальные, гладкие, блестящие, из нержавейки перила. Заплетаюсь ногами, чтоб не сорваться, подтягиваюсь на руках.

Просыпаюсь, потому что очень хочется выпрямить заплетённые в перилах, затёкшие ноги.

Мы всей семьёй (я, Эмма, Валя, Полина маленькая, лет пять, и даже мама Саша) идём в театр. Большое такое здание с колоннами, как в Москве Большой.

Почему-то я оказываюсь в аппаратной. Небольшое помещение с мониторами, пультами, какими-то рычагами. Женщина-армянка рассказывает мне про устройство и управление сценой.

– Вот, это мой сын, это он всё собрал и наладил работу, – говорит.

Молодой парень сидит за пультом. (Потом пересказывал сон Л. М. она сказала, что армяне в мировом плане отвечают за наладку инструмента, так же, как евреи претендуют на наднациональное управление.) Мониторы обветшали, плёнка по углам отклеилась, устаревшие инструменты.

Далее я перехожу на сцену, вижу, в зале среди прочей публики и мои усаживаются.

Предо мной дама, вся припудренная, красные выразительные губы, с претензией на изящество. Спрашивает что-то про любовь, что это, мол, такое? Я отвечаю, что любовь – это источник, из которого может напиться каждый. Это как солнце светит и благим, и подлым.