– Сколько у нас сейчас людей в семинаре?

– 57, – говорю, – на последних «футбольных» прививках было по 57 человек. Если посчитать не приехавших, то наберётся около 65.

– Ну вот, – говорит Л. М., – видите, сколько ещё работы. Ничего, сейчас на августовской прививке я вас отпущу. Будем собирать новую группу, по новому принципу.

Я как-то сильно забеспокоился. Как это новую группу? По какому принципу? А как же я?

Хотел проснуться, но не получилось, сон перешёл в иную фазу. Не знаю, связано это с семинаром или нет, но приснилось так.

Мы с семинаром едем на автобусе в какую-то промзону. Здесь как будто работает Анатолий, и у нас здесь семинар. Он показывает стройку новых корпусов по типу Москва-Сити среди старых советских цехов завода «Прогресс». Я ещё думаю, как он одновременно работает и здесь, и в «Проект-технике»?

Л. М. говорит:

– Скоро здесь всё будет перестроено.

Поднимаемся на пятый этаж, коридор, актовый зал. Корпус старый, линолеум горбылём, стены облезлые, перегородка от коридора стеклянная, прикрыта скукоженными жалюзи. Начинается медитация. Народ в коридоре пытается заглянуть внутрь, что там? Анатолий выходит в коридор:

– Проходите, проходите не мешайте.

Л. М.:

– Ничего уже не помешает.

Выхожу к Анатолию, нужно пойти поискать туалет, людей-то много. Идём с ним в конец коридора. Там, где положено быть туалету, какая-то то ли котельная, то ли просто трубы, как вены вздулись сквозь стены. Один унитаз по крышку провалился в пол, другой вообще на вертикальной перегородке. Возмущаюсь сначала: «Как они себе это представляют?», потом доходит, что здесь, в «месте слива», пространства поплыли в первую очередь. И правда, из-под пола сливная вода проступает, Анатолий суетится с местными сантехниками, но их инструменты уже не подходят.

– Пошли, – говорю, – здесь уже не помочь.

А сам понимаю, что и незачем.

И действительно, и в коридоре, и в остальных комнатах уже работают специальные службы. Все в комбинезонах со специнструментом ловко вскрывают полы, снимают отопление, рушат перегородки. Мы заходим в актовый зал, семинар закончился, все оживлённо болтают. Анатолий разводит руками, говорит:

– Ну и что, вы хотите сказать, что это не ваша работа?

Л. М.:

– Наша, наша, успокойся.

Все уже на улице. Л. М. раздаёт всем карточки с изображением каких-то нейтральных сюжетов: цветы, сирень, море. Но главное не в этом, в каждой карточке проперфорирована середина в виде листа экзотического дерева. Я выдавливаю свой листочек, на карточке проступает имя. Никак не могу прочитать. Обращаюсь к Л. М.:

– Это у тебя тут не до конца проявилось.

Берёт мою карточку и прикладывает к своему смартфону. По экрану пробегают молнии. На карточке и на вложенном листочке проявляются фамилии: «Киселёва» и «Басинорукашвилли».

– А как это эти фамилии написаны старательным детским почерком Виктории?

– Виктор, не будь наивным, – Л. М. отвечает.

Понимаю, что мы теперь разделены на тройки для дальнейшего прохождения. Иду искать свою тройку.

Все семинарские поднялись и пошли прогуливаться по горному плато. Низкорослые кручёные деревца, жёсткая трава. Да, это точно в горах.

Почему-то я отделился и стал спускаться по склону. Это оранжевая, иногда с серыми прожилками глина. Довольно гладкий, вымытый дождями и крутой склон. Но не скользко, поскольку на мне ковбойские, из сыромятной кожи, проклёпанные полусапожки на модном завышенном каблуке. Каблук очень кстати впивается в податливую глину, создавая устойчивость при спуске. Знаете, во сне часто так бывает, что запоминаются какие-то мелочи, врезаются какие-то детали.