И вот тогда, в момент ключевой догадки, да, в этот момент каждый раз приходит воспоминание, что этот съезд на обочину был не первым. И это ощущение магнетического притягивания к обочине было наработано. Помнишь, с каждым новым съездом ты встречался всё с большей и большей плотностью местного населения, аборигенного месива. Всё с большей вязкостью и безрассудством мира. Но метнись по своей памяти назад в глубину веков, или тысячелетий, или даже миллионолетий в тот свой самый первый съезд на эту, такую притягательную, обочину, то обнаружится, что ты же и был сторонником и даже инициатором этого такого плотного заселения территории. Потому что в одиночку даже за тысячи лет не вскопать эту грядку познания «плотного», не освоить сознанием материала, который есть зеркально противоположенное отражение самого же сознания. Тогда – да будет копателей-добытчиков знаний многие множества, и пусть они плодятся и размножаются, и пусть они владеют миром, плотным миром, и пусть они добытое поднимают верх. С размножением и властвованием у них как раз всё сложилось, а вот с поднятием познанного, похоже, не очень. Возможно, не пришло ещё время, поскольку здесь оно тоже уплотнилось, стало течь каким-то своим чередом, перестало успевать за эволюцией тонкого. Впрочем, не обольщайся, этот результат – не только твой результат. Но ты точно приложил к этому руку, поэтому тебя за неё и тянут.

И вот теперь, видишь, несутся, бурлят, кувыркаются две половины одного автомобиля. Левая по идеальному автобану: ни колеи, ни выбоин. Правая по материальному песку, по грунту с потом путь добывает. Каждая в своём времени. Каждая своим путём. И когда-нибудь, когда левая познает тонкое, а правая познает плотное, эти две половины синхронизируются. И тогда, да, тогда я буду знать всё!

Пикник у развилки дорог. Вечер. Костёр. Шашлыки. Неспешный разговор. Звёзды как будто следят за нами. Настроение философское. По левому шоссе на скоростях шелестнул джипарь. Километров двести, не меньше. Открытые окна, из них обрывками музыка. Очень знакомая какая-то музыка. Мелодичная и в то же время ритмичная. Такая способствует движению. И эти странные фиолетовые фары. Что-то до боли знакомое, прямо родное.

Мы с Эммой пришли в театр. Входим в фойе, сразу зрительный зал, вернее, сразу в холле начинается действие с участием зрителя. Такое раньше встречалось у Любимова «На Таганке». Но здесь что-то ещё более вовлекающее. Прямо со входа видна оркестровая яма, где происходит какое-то бурное действие. Скорее, это весь партер занят действием, а зрители, собственно, продвигаются по ярусам балконов. Именно продвигаются, здесь нельзя остановиться, оглядеться, поскольку с первого же шага ты встаёшь на бегущую дорожку, травалатор, как бывает в больших аэропортах.

Мы же приучены даму пропускать вперёд, и я пропускаю Эмму, и её тут же вовлекает дорожка. Она недовольна: «Зачем всё это, что, мы этого не знаем, что ли?» Понимаю, что она уже увидела то, что происходит внизу. Но меня оттесняет толпа зрителей при входе на узкий путь. И очень скоро я уже занят только тем, чтобы удержаться.

Сначала привычная, как в метро. Рифлёная дорожка позволяет чувствовать устойчивость, и даже есть резиновый поручень. Но очень быстро поручень пропадает, сначала справа, со стороны ямы, а потом и слева, и остаётся только гладкая стена. Не зацепиться. А тут ещё и люди толкаются. И дорожка постепенно наклоняется вправо, и тебе, чтобы не соскользнуть, нужно прибавить скорость, но как?! Здесь толпа!