– Да ничерта вы не понимаете! – не смогла я сдержаться, но поняла, что сорвалась напрасно. – Извините, говорите адрес.

Я пообещала приехать к двенадцати часам и отключилась. Прошла в ванную и, скинув с себя одежду, встала под душ. Легче не стало, но хотя бы немного стоило привести себя в порядок. Когда вышла обнаружила, что Витя на кухне жарит яичницу, а в турке закипает кофе. Сомневаясь что хоть кусок полезет мне в горло, все же села за стол, но вопреки ожиданиям, съесть удалось почти все. Взяла сигарету и прямо тут, на кухне, закурила, стряхивая пепел в тарелку. Витя покачал головой, но ничего не сказал. Он видел, я как натянутая пружина, и понимал, стоит только задеть – взорвусь.

– Вить, мне неудобно тебя просить, но ты не мог бы меня отвезти? Боюсь, за рулем я просто не доеду, – обратилась я к нему, докурив сигарету до фильтра.

– Юлясь, могла бы и не спрашивать, неужели думала что я отпущу тебя одну. Только можно я тоже приму душ?

– Конечно. Прости, что сама не предложила, у меня сейчас голова не работает, – попыталась улыбнуться, но вышла какая-то жалкая гримаса.

– Я понимаю, – Витя встал и, подойдя, обнял меня. Уткнувшись в его грудь, я просто закрыла глаза и попыталась не думать о том, что через каких-то два часа мне предстояло опознать тела самых родных моих людей.

Уже через час мы ехали в Витиной машине по адресу, который назвал мне майор. Я молчала, прижавшись головой к стеклу. Витя тоже разговорами меня не доставал, понимая мое состояние, только иногда тревожно поглядывал в мою сторону. Когда его машина припарковалась напротив нужного нам здания, меня охватила нервная дрожь. Трясло так, что Витя сам предложил мне покурить и немного успокоиться, а когда я, в знак согласия, кивнула, подкурил мне сигарету, хоть сам этой привычкой не баловался.

– Юля, – пристально и напряженно он посмотрел на меня, а потом отвернулся к окну и заговорил вновь. – Юля, через это нужно пройти. Но ты сильная, ты очень сильная. И ты справишься!

– К черту, никакая я не сильная! Ты посмотри на меня, меня всю трясет! Там мой муж и мой ребенок, понимаешь ты это или нет?

– Понимаю, – он повернулся, во взгляде было какое-то отчаяние, как будто там не мои, а его родные. На секунду мне даже показалось что сейчас Витя заплачет, но все это вызвало у меня лишь раздражение.

– Да ничерта ты не понимаешь! Такое может понять лишь тот, кто пережил подобное, – с этими словами я вышла и хлопнула дверью. Думала Витя пойдет со мной, но он так и остался сидеть в машине и старался не смотреть в мою сторону.

Кабинет, в который мне следовало попасть, находился на третьем этаже. Немного побродив по коридорам, нашла нужную мне дверь и, немного отдышавшись, постучала.

– Входите, – раздалось с той стороны, и мне ничего не оставалось как, собравшись с духом, последовать приглашению.

– Здравствуйте, – поздоровалась я, а хозяин кабинета поднял голову от бумаг, кивнул в знак приветствия и указал мне на стул. – Я Юлия Вислевская, вы меня вызвали на сегодня.

– Да-да, Юлия Владимировна. Подождите минутку, не успел закончить с отчетами, очень много писанины, знаете ли, – Павел Юрьевич снова уткнулся в бумаги, а я огляделась. Обстановка кабинета к уюту не располагала. Стол, заваленный бумагами, обычные, самые простые стулья, простенькие занавески на окнах и неизменный портрет президента над головой хозяина кабинета, в общем разглядывать особо было нечего. Тогда я перевела взгляд на самого Павла Юрьевича, он что-то быстро писал, не обращая на меня внимания. По голосу мне представлялся этакий дядечка лет пятидесяти, а на деле мужчина выглядел гораздо моложе. Я бы дала ему не больше тридцати пяти. Было видно, что он не пренебрегает спортом, рубашка с коротким рукавом позволила рассмотреть довольно крепкие мышцы рук. Сами ладони были большие, и ручка в его руках казалась несуразно маленькой. Симпатичное лицо с правильными чертами, стильная стрижка, в темных волосах ни намека на седину. В общем он производил приятное впечатление, а еще в мужчине чувствовалась внутренняя сила. С такими обычно чувствуешь себя как за каменной стеной. Пока я его разглядывала, он закончил писать, убрал в сейф бумаги и снова сел напротив меня.