– Я не понимаю, о чем вы, – я безвольно пожала плечами. – Я знаю себе цену, но проблема в том, что мои способности, которыми я горжусь, абсолютно не пригодятся мне, как принцессе. – Вывод казался настолько очевидным, что я начала беспокоиться относительно ума моего будущего мужа.

– Например, какие?

– О! Ну зачем же леди ездить верхом? Или уметь чистить конюшни? Или обращаться с соколами и псами? – я хмыкнула. – Не вижу никакой связи с прилежным вязанием у камина.

Принц неожиданно для меня расхохотался, смех был заразителен, и я едва не улыбнулась, но почему-то сдержалась, намеренно выбрав хладнокровный путь общения.

– Ваши доводы, конечно, несколько верны, но…

– Но что? – смело перебила я.

– Да, манерам вам нужно еще подучиться, – добродушно пожурил он. – Но такие качества и способности очень выгодны принцессе. Вы сможете легко завоевать любовь простых людей, я вам это уже говорил. Моей матери, к сожалению, этого не удалось, – печальная улыбка тронула его губы. – А вам это действительно по плечу, Эверин.

– Если вы так считаете, мой принц.

– Называйте меня Силенс.

Я резко ударила пятками бока Шудо, и жеребец сорвался в галоп. Радость переполняла его до краев, он сполна радовался долгожданной свободе. Мы летели по ветру, будто птицы, соединяясь в единое целое не только друг с другом, но и с этим переменчивым явлением полета. Вихри кружились вокруг длинной гривы Шудо, трепетали возле меня, нежно ласкаясь и дерзко щипая за щеки. Я ощутила неизведанное ранее единение с ветром, который пронесся по моим горячим венам, еще сильнее разгоняя кровь, подгоняя меня, раскрывая все внутренние резервы и тайные возможности, выявил все мои глубинные уголки души, с вдохновением любуясь ими. Детское воодушевление накрыло меня с головой, и я звонко рассмеялась, выпуская поводья из рук. Шудо потерял чувство равновесия и понесся во весь опор, трепеща от скорости, не замечая под копытами ни земли, ни камней, ни веток. Эйфория почти мгновенно сменилась страхом – жеребец несся в сторону скалистой местности, где с легкостью мог запнуться об какой-то камень и покатиться кубарем вниз по склону. Безумный ужас за моего коня овладел каждой клеточкой напряженного до предела тела. Глаза застилала пелена слез, вызванная сильными порывами ветра. На минуту, мне почудилось, что это конец. Моя мечта исполнится, пусть и печально – я умру свободной от каких-либо обязательств перед короной.

Серая тень внезапно промелькнула слева, кобылка принца неслась во весь опор, на исходе своих сил, но мужчина лишь сильнее ее подгонял, стремясь поравняться с моим одурманенным скоростью жеребцом. Наконец, когда Грэйст покрылась мылом, он крепко ухватил поводья Шудо, понукая его сбавить темп, но конь упрямо скакал вперед. Тогда принц сжал бока своей кобылы и с силой натянул узду, которая больно впилась в губы Шудо, и жеребец волей-неволей был вынужден остановиться. Бока обоих лошадей тяжело вздымались и блестели на солнце от пота, на губах кобылки белела пена, и Грэйст жалобно ржала. Я перевела потрясенный, но заторможенный взгляд на Силенса. Он выражал собой полнейшую невозмутимость, лишь грудь тяжело поднималась и опускалась, будто он бежал рядом с лошадью. Когда он поглядел на меня, то в глазах его я увидела ужас смешанный с тревогой.

– Леди, вы в порядке? – вымолвил принц, запыхаясь. В глазах постепенно улеглось беспокойство, но до сих пор ртутные омуты метали молнии от гнева.

– Я в порядке, а вы? И ваша лошадка? – Я действительно беспокоилась о Грэйст – вес ее седока был больше, чем мой. Сказать, что я тревожилась о принце, значит, ничего не сказать.