Сауле пристроилась за последним из них, а эльфийка замыкала шествие.

Шли они так весьма долго, солнце успело пробежать весь небосвод и опуститься с другой стороны. Правда, все равно недостаточно, что бы Сауле ни удивилась, когда лес, занимающий огромные территории, закончился уже к вечеру. Когда зажглась первая звезда, эльфы вывели девушку к границе деревьев и повернули обратно, так и не сказав ни слова. Только добрая эльфийка махнула на прощание рукой, бросив напоследок, – держи солнце за спиной и вскоре выйдешь к человеческому поселению.

Жаль только не уточнила вскоре – это когда. Сауле шла уже второй день, хорошо хоть, поле было небольшим, сменившись перелеском, и солнце больше не жгло так. Правда, насчет – держать за спиной солнце, Сауле была не очень уверена. Находиться там светило совсем не желало, нагло выползая из-за левого плеча и поднимаясь все выше. А во второй половине дня, наоборот, старалось обогнать девушку, не сразу сообразившую, что фраза имела в виду восход, а не само светило. К этому времени Сауле окончательно потеряла направление и шла скорее наугад, чем ориентируясь на что-то. Но ей повезло, и еще до наступления темноты она вышла к дороге, не очень широкой, но достаточно наезженной. Вдоль нее небольшими пятнами росли уже не такие высокие, но все же деревья, перемежающиеся густыми зарослями кустов и колючей травы.

Сауле всего раз попыталась заглянуть в середину таких зарослей, надеясь обнаружить там воду, но эти колючки быстро вернули ее обратно на дорогу, изодрав руки до крови.

Наконец, к середине следующего дня перелесок сменился откровенным лесом, только светлым и приятным и на удивление наполненным гулом человеческих голосов.

Это оказался не город и не деревня, на которые Сауле надеялась. На полянке, у неширокой лесной речушки, раскинулся табор кочевников. Весело перекрикивались женщины, одетые в яркие наряды с широкими юбками, едва открывающими щиколотки. Носилась чумазая ребятня, в отличие от старших наряженная только в простые рубахи из некрашеного сукна, а у костра, защищенного поставленными полукругом фургонами, сидели смуглые мужчины, покуривая трубки и втягивая аромат готовящейся пищи.

В желудке Сауле заурчало. Еда, взятая с собой, подходила к концу, она выделила себе на обед лишь небольшой кусок вяленого мяса и черствую четвертину лепешки, более существенные продукты остались на лошади, а аромат, идущий от костра, был до одури аппетитным.

– Тан! Тан! – заорали вдруг дети и бросились ей навстречу, разглядывая и галдя на десяток голосов. Любопытные мордашки окружили Сауле, не позволяя идти быстрее, а после и вовсе заставили остановиться.

Табор резко замолчал, женщины побросали занятия, выходя ближе к путнице, мужчины поднялись от костра, бросая на гостью подозрительные взгляды.

– Здравствуйте, меня зовут Сауле, и я немножко заблудилась, – робко остановилась бывшая наложница под прицелом сто одного глаза – один из стариков имел всего один, зато самый недоверчивый.

– Здравствуй, тан, проходи к костру, отдохни и расскажи, куда путь держишь, – широко улыбаясь, пригласила ее к огню высокая, пышная женщина, и табор, как по команде отмер, вернувшись к своему обычному занятию. Мужчины присели, а женщины возобновили работу, только пригласившая Сауле осталась стоять рядом. Ласково взяла за руку и повела вглубь лагеря, мимо затянутых тентом кибиток к еще одному костру, гораздо меньше того, что горел у «входа». У него сидела только одна женщина, старая сморщенная, но с яркими живыми глазами.

Анвар стоял и, склонив голову набок, скорбно смотрел на мирно пасущуюся лошадь Сауле. Мысли его, мрачные и тоскливые, вертелись вокруг единственного вопроса – скотина потеряла наездницу или наездница скотину. По сути, ответ не имел значения, но думать о чем-то еще в такой момент Всадник был неспособен.