Эпидемия тифа в стране завершилась в 1923 году, хотя до середины этого десятилетия всадник на белом коне еще гарцевал, а заболеваемость в городах оставалась значительной.

И вот передо мной другой конь.

Этот был огненно-красный.

Всаднику на нем дано было

лишить живущих на земле мира,

чтобы убивали люди друг друга.

Огромный меч был дан ему.

Откр. 6:4

Всадник на огненно-красном (или рыжем) коне прискакал в Россию задолго до революции – в 1914 году, когда началась Первая мировая война. Людские потери империи убитыми составили 511 068 человек, пропавшими без вести – 264 301 человек[43], что примерно в 40 раз меньше, чем сокращение населения с 1917 по 1922 год.

По-настоящему всадник разгулялся во время Гражданской войны.

Оценить общие боевые потери в ходе Гражданской войны, перешедшей в горячую фазу (боестолкновения Красной и Белой армий) летом 1918 года, нереально: статистика в этот период развалилась, и достоверной и достаточной документальной базы никогда не существовало.

На сегодняшний день более или менее точно подсчитано число безвозвратных потерь Красной Армии. По данным группы исследователей, работавших с документами Оперативного управления Полевого штаба Реввоенсовета Республики, вряд ли обладающими полнотой и достоверностью, в 1918–1922 годах Красная Армия потеряла 980 741 человека (убитые, умершие от ран, болезней и по другим причинам). Большее количество из этих потерь (742 тыс.) приходится на 1918–1920 годы – период главных сражений белых и красных[44].

Еще хуже, а точнее – никак, обстоит дело с учетом потерь Белой армии и многочисленных партизанских отрядов. Большевики были склонны к массовому уничтожению пленных белогвардейцев и партизан, списки, как правило, не составлялись. Разные источники, подчас весьма сомнительного характера, дают оценки в диапазоне от 650 тыс. до 2,5 млн человек. Основная часть исследователей сходится во мнении, что потери антибольшевистских вооруженных формирований примерно равны потерям Красной Армии[45].

Однако дело не только и не столько в этой цифре, хотя она и превышает потери Российской империи не только в Первой мировой, но и в Крымской[46] и Русско-японской[47] войнах, вместе взятых. Это была междоусобная гражданская война, в которой стороны ставили задачей полное подавление противника, и потому она отличалась с обеих сторон непримиримостью и яростью, если не сказать остервенением, использованием централизованного насилия и террора.

Правительства и военные руководители далеко не всегда имели возможность контролировать насилие на низовом уровне – децентрализованный террор, в рамках которого действовали стихийно складывавшиеся правила, точнее – обычно наблюдалось полное их отсутствие. Считалось, что лучше погубить 10 невинных, чем упустить одного врага. Гражданские войны всегда являются наиболее кровавыми. Очень часто обычный офицер невысокого звания, а то и вообще рядовой «человек с ружьем» решал, кому жить, а кому – умереть.

Как правило результатом таких войн является установление тоталитарных или автократических режимов, имеющих целью не допустить возрождения политических оппонентов. Победители надеются ликвидировать раскол общества, послуживший причиной латентной гражданской войны, перешедшей в горячую фазу. Сделать это, по их мнению, можно только путем уничтожения или поглощения противостоявших победителям частей общества.

Обычно неистовый характер Гражданской войны в России объясняется пресловутой классовой ненавистью, однако использование прилагательного «классовый» здесь носит явно надуманный характер. Проблема состоит скорее в необычно высоком на тот момент проценте пассионариев – людей, для которых истинная реальность – это «нечто потустороннее, скрытое за видимостью, отличное от чувственного и материального покрывала, которое скрывает ее»