В то утро я проскользнул мимо дежурившей на входе знакомой морды – понятно, года на два старше меня, как же иначе – чтобы успеть перед занятиями забежать в учсектор, где сунуть в окошко поддельное заявление мамы, чтобы мне заменили дополнительные классы по литературе на атлетику. Это мне казалось залогом успеха. Что хорошо, я уже тогда был парнишкой сухощавым, но резким и крепким. Я не собирался терпеть этих зверей, как терпели их другие.

Спортивный зал таким образом у меня значился чуть не каждый день, и уже в первый свой заход я, плюнув на крики учителя, пошёл в угол и долгих полчаса не говоря ни слова мутузил там облезлую грушу, как мне показалось, очень ловко и больно. Пары замеченных на себе косых взглядов мне хватило, чтобы понять – я на правильном пути. На попытки своих новых товарищей по несчастью завести разговор я покуда решил не отвечать. Мне они не помогут. А там посмотрим. К слову, в тот вечер по дороге домой особых приключений со мной не случилось, что весьма обрадовало мою несчастную матушку.

На следующее утро я проснулся вполне приободрённым, будущее виделось мне в более радужных красках, так что я даже не без удовольствия смёл с тарелки опротивевшую кашу, вытерпел провожающий поцелуй матери и побежал по лестнице – сверху вниз лифт в нашем доме останавливался только на каждом пятом этаже.

Стоит ли упоминать, что, не пройдя и квартала в направлении школы, я наткнулся на знакомую компанию, две-три физиономии выделялись свежими синяками – не хуже моих, ничем не хуже. Только противников на этот раз было совсем много. Они накинулись на меня молча, не дав издать и звука, оттащили в сторону под косыми взглядами случайных прохожих. На помощь мне никто не спешил, да я и не верил в такую помощь. Чего хотели от меня эти малолетние изверги? Да ничего.

Я как мог отбивался, а потом, с какой-то звериной решимостью, молча и изо всех сил вцепился зубами, руками, чем попало – в одного верзилу, которого можно было принять за их вожака. Яростное моё рычание заглушило собственную боль, а потом и оно ушло на задний план под истерическим воплем раздираемого на части моей яростью полубезумного, испуганного существа.

Меня оттащили какие-то мужики в заводской форме, вокруг обезображенного мною малолетнего подонка образовался тот молчаливый круг пустоты, который можно увидеть в зоопарках вокруг редких тропических гадов – никто не знает, на кого тот попробует броситься. Странно, но ведь среди этой шпаны было всего пара человек старше меня – остальные были и вовсе сопляками.

Я глядел сквозь кровавую пелену, и видел в глазах своих обидчиков ужас. Это было мне хорошим уроком. Не бойся смерти и боли – и ты сам станешь чужим воплощённым страхом.

И вот меня, расхлюстанного, едва умытого, отвели к директору школы, тот долго смотрел, потом коротко что-то сказал моей новой классной, а меня отпустил. За мной вроде как был установлен какой-то надзор, но я дураком не был, и в школе с тех пор оставался паинькой, а учился я хорошо, не то, что мои оболтусы-однокласснички.

Но до конца начавшегося мучения были ещё годы и годы, а пока я просто старался не расставаться с моей многострадальной грушей. А ещё, выходя за ворота школы, я теперь всегда доставал из-за пазухи здоровенный ржавый гвоздь. Это потом мне подсказали – загремишь, если что, в приёмник, а там и на малолетку. С тех пор, как в пятидесятые изменили законы, «по взрослому» сажали уже с десяти лет. А там и рудники через пару лет, как порт приписки.

Впрочем, мне об этом думать было рано, я ещё хотел побольше читать хороших фильмокниг, по-своему, по-звериному, по-детски любил свою маму, и даже учился с удовольствием, особенно если это была не бесполезная математика, а любопытная химия и самое главное – инженерия.