Я ухмыльнулся.

– Точно, коллекционер душ. Люцифер. Велиал. Асмодей. Непонятно только, зачем он стаскивает жертвы в пансионат. Оставил бы на месте или похоронил в ближайшей канаве. Все меньше мороки.

– Возможно, ему потребно число диавола, – зловеще произнес Джованни. – И когда жертв станет шестьсот шестьдесят шесть…

– И этот человек требует от меня конструктива! – возмутился я.

– Хорошо-хорошо, – обозначая сдачу, поднял руки Инквизитор. – Прости, увлекся. Серьезно, Юра, неужели и впрямь ни одной мысли?

– Скорее всего наш похититель – мужчина, не юный. Вероятно, европеец. Скорее, из Западной Европы. Немного ретроград, немного сноб.

Я подумал и решил оставить последнее соображение при себе. Не стоило раскрывать все карты. Даже в беседе с союзником.

Джованни присвистнул.

– Неплохо для начала. Ну, насчет не юного мужчины я еще понять могу… хотя нет. Поясни по порядку. Ты же читал Ликока? Нет? Стивен Ликок – очень хороший канадский писатель. Он утверждал, что в каждой детективной истории Великого Сыщика должен сопровождать Простак, которому Сыщик будет объяснять ход своей мысли. Готов добровольно примерить роль на себя. Тем более что место Сыщика уже занято.

Я усмехнулся.

– Не относись к моим выводам слишком серьезно. Догадки – они догадки и есть. Две трети пленников – женщины, причем все не без изюминки. Наш похититель явно испытывает тягу к слабому полу.

Джованни белозубо улыбнулся.

– О да. По изюминкам ты у нас непререкаемый авторитет. – Он вдруг хихикнул. – А помнишь, как мы на Монмартре… Прости-прости. Просто вспомнилось. Что насчет остального?

– Возраст – почти догадка. Людей молодых привлекают другие типажи. Но тут, наверное, дело вкуса. Что касается Западной Европы, представь себя на его месте. Где бы ты организовал такой «пансионат»?

– Гм… – Инквизитор задумался. – Где-нибудь в глуши, подальше от… Ах, вот ты о чем!

– Именно. Полагаю, американец нашел бы глухую деревушку в Мексике. Русский забрался бы в Сибирь: у нас своих территорий хоть отбавляй. А для европейца…

– Глушь – это Россия, – подытожил Джованни. – Или Украина, – поспешно добавил он. – Прости, у нас в конторе переход Крыма в состав России – больная тема. Проклятые прогнозы: еще ничего не случилось, а мы уже делим сферы влияния и решаем, какую выгоду извлечь. – Он осекся и добавил тоном ниже: – Что ж, про европейца мысль интересная. Хотя и несколько… э… спорная. К примеру, почему он не выбрал ту же Сибирь?

– А ты можешь назвать хоть один город в Сибири?

Джованни задумался, потом неуверенно предположил:

– Владивосток? Архангельск… кажется.

– Вот-вот, – засмеялся я. – Незачет. Для вас, дорогие мои, территория за Уралом – большое белое пятно на карте. Да и сам Урал, по большому счету, тоже. Терра инкогнита, как сказали бы наши просвещенные предки.

– Это правда, – печально согласился Джованни. – Европейскую часть я знаю намного лучше. Москву, Петербург, Сталинград, вот опять же Самару… В любом случае мне нравится ход твоих мыслей. Видишь ли, с нашей стороны в деле произошел прорыв, и твои наблюдения могут прийтись как нельзя кстати.

* * *

Парковая зона закончилась. Меж деревьев блеснуло море.

Мимо пробежала стайка загорелых ребятишек с вечно расцарапанными коленками. Сидящий на скамье аксакал в светлом клетчатом кепи сделал замечание, дети не обратили на него никакого внимания. Под ручку прошествовала чета: миленькая, не старше двадцати, девушка и сорокалетний гражданин с солидным пивным брюхом и красной бычьей шеей. На пальцах блестели обручальные кольца. Превратности судьбы.

Джованни с сомнением огляделся и развернулся на сто восемьдесят, шумная курортная зона его не прельщала. Мы вновь нырнули в тень деревьев.