— Настя, пора уроки делать, — устало проговорила Таюрских, расстегнув молнию на ранце дочери. Достав из него стопку учебников и тетрадей, она сложила на письменный стол. — Давай-давай, садись.

Девочка вздохнула и поднялась с ковра.

— Женя, ты же не уйдешь? — она взглянула на него с надеждой и пообещала: — Я быстро уроки сделаю!

— Не уйду, — в свою очередь дал обещание он и, тоже поднявшись, подозвал собаку. — Мы с Зефиром пока во дворе погуляем.

С уроками Настя расправилась, действительно, скоро, и они вновь оказались в кухне, которая служила одновременно гостиной. Дело шло к вечеру, и нервозность Олеси все возрастала, ощущалась уже почти физически. Даже занимаясь готовкой, она ни на секунду не расставалась с телефоном, причем, как заметил Крест, когда экран начинал светиться, и на нем белела телефонная трубка, она намеренно игнорировала входящий звонок. Видимо, предпочитала письменное общение живому, пусть и на расстоянии.

— Мама, а сегодня баба Нюра придет? — подняв глаза на мать, неожиданно поинтересовалась Настя.

— Нет, она … не придет, — покачала головой Олеся и поспешно отвела глаза. Подавила тяжкий вздох, как показалось Кресту.

— Мама, я не хочу ни к кому идти ночевать, — серьезно заявила девочка. — Я хочу спать дома!

Олеся вроде собралась что-то возразить, однако мобильный известил о новом сообщении. Она кинула взгляд на дисплей, но содержимое полученного послания ее, видимо, не обрадовало. Она бросила нож, которым чистила картошку, в раковину и, вцепившись пальцами в край столешницы, замерла, уставившись невидящим взглядом в стену. Напряженно думала.

Воспользовавшись тем, что Настя отвлеклась на щенка, который побежал в комнату, Крест подошел вплотную к девушке и заглянул ей в лицо. И без того большие глаза стали еще больше. Они горели на бледном лице, и снова Крест подумал, что она очень красива. Красива, но устала. Замучена жизнью.

— Так и будешь отказываться от помощи? — добавил уже мягче: — Я ведь действительно хочу помочь.

— Если ты ей хоть что-то сделаешь… — горячо зашептала Олеся, но тут же осеклась под его взглядом.

— Не сделаю, — серьезно сказал он.

— Я буду звонить каждый час, — помолчав, предупредила она.

Крест усмехнулся и даже головой покачал.

— Хотелось бы поспать ночью, мне с утра тоже на работу.

На том и договорились.

Перед уходом, уже одевшись, Олеся снова замешкалась в прихожей. Притянула к себе дочь и, гладя ее по голове, дрожащим голосом начала:

— Настенька, если что…

— Да все хорошо будет! — резко прервал ее Крест, понимая, что она сейчас чего доброго еще и напугает ребенка. Глазами сделал ей знак, надеясь, что та поймет.

— Мама, можно Зефир в моей комнате будет спать? — вмешалась ничего не подозревающая Настя.

— Можно-можно, — Олеся поцеловала в щеку дочь, крепко обняла. В дверях снова обернулась, взглянула на Креста. — Ты обещал…

— Иди уже…

Понять ее было можно, но нельзя же показывать свое состояние ребенку.

— Ну, какие у тебя игры есть интересные? Неси, — улыбнулся Крест Насте, когда щенок устал резвиться и устроился на коврике возле дивана. Они поиграли в настольные игры, поужинали запеченной картошкой с мясом, что успела приготовить Олеся до ухода. А потом Настя принесла большой фотоальбом, чтобы показать фотографии со школьных праздников.

Вначале шли фотографии Олеси, совсем юной. Глаза у нее тут были веселые, счастливые, и улыбалась она практически на каждом фото.

— Мама у тебя очень красивая, — совершенно искренне сказал Крест, перелистывая страницы, и Настя с улыбкой кивнула.

Дальше шли фото откуда-то с учебы, где Олеся была уже постарше. А потом сразу пошли снимки с маленькой Настей.