— Как же теперь, — вздохнула Бальца, помешивая в кастрюльке картофельный суп, на запах которого мое почти отогревшееся нутро реагировало вполне благосклонно. — Куда мне теперь?

— Вернешься к себе в Кронен, работу найдешь нормальную.

Сунула пальцы за манжет и достала оттуда монету в пять чаров. Сумма небольшая, но приятная. Собиралась служителя, что Огаста отчитывал, вознаградить, вроде так положено сверх платы за ритуал, но благоприобретенная скаредность взбунтовалась.

Я провезла денежку пальцем по столешнице в центр, орчанка заметила и тут же в позу встала. Выглядело внушительно.

— Возьми, — попыталась упорствовать я, но меня отругали. И налили супа.

— А заначку вашу я перепрятала, — тарахтела кухарка, сунув злополучные чары мне обратно за манжет. — Здесь под раковиной, где ведро с обмылками стоит, комнаты перероют все, а в помои вряд ли полезут.

Я была увлечена супом, и мне было немного все равно, где мое безумное сокровище в двадцать пять чаров, жемчужные сережки и дарственная на лавку лежат, главное, чтоб не нашли. Деньги не пахнут. Но Бальца! Я в задумчивости почесала длинную царапину на ладони. Не помню, как поранилась. Но я много чего не помню… или вот забываю.

— И когда успела только? — Это я не о царапине, понятное дело.

— Когда-когда… — отозвалась орчанка. — Да в тот же день. Ясно стало, что супруг ваш не сам преставился, я и перепрятала… Вас разговаривать позвали, а меня как раз отпустили. Вы простите, что я вопила на весь дом, да и потом еще, но очень уж страшно он лежал. Лицо все в черных венах и в глазах сплошь чернота, голова набок свернута и спина дугой. А грудину он, видно, сам себе изодрал, когда дышать нечем было, только вместо крови все такая же чернь, прямо поверх знаков.

У меня в памяти отложились только два раза, когда я видела Огаста без одежды, и никаких татуировок у него на теле не было, во всяком случае на груди. Грудь вспоминалась хорошо, и общая спальня, и даже немного венчание, а вот процесс вступления в законные права мужа над женой — вообще никак. Просто уверенность, что было, и все. Нет, за три года, конечно, можно детали позабыть, особенно если там такие же детали, как невнятный нос, но чтоб совсем вот так?.. Странно…

Я так удивилась, что даже ложку до рта не донесла, и решила уточнить:

— Каких знаков?

— Понятия не имею, я ж не училась нигде. Что бабка-шаманка показывала, то и знаю. Амулеткой простой из хозяйственной лавки пользоваться могу, и так по мелочи — почистить-погладить. Но знаки нехорошие, темные, на крови и силе, как некроманты плетут.

А я и с амулетами не могла. Даже с теми, что для немагов. Все равно хоть какая-то кроха да нужна. На нулевой потенциал и то срабатывают. У меня же этот ноль со знаком минус был, видимо.

— А Огаст тут каким боком, он же не маг?

— Да не боком, а целиком. Пусть и не маджен. Слухи ходили, что покойная мадам его от кого-то из старших Крево прижила, а замуж выскочила, чтоб срам спрятать. Она шебутная по молодости была, но с характером. Не красотка, однако внимание привлекала, прям как вы.

Я снова удивилась. Не тому, что я внимание привлекаю, а тому, что на Бальцу внезапно болтливость напала. До случившегося она со мной мало что обсуждала, кроме хозяйственных вопросов и погоды.

— Когда Смута началась, инквизиция по старым семьям хорошо прошлась, не только Крево под корень извели. Сюда тоже наведывались, проверяли, а значит, не слухи то были, а самая правдивая правда, — понизив голос до шепота продолжила Бальца, но так уверенно, словно сама лично при всем присутствовала.

Нет, я знала, что орчанка куда старше, чем выглядит, но она же работает тут всего ничего, а про мадам вон сколько знает.