– Таким как ты тоже не место среди нас! – прошептал принц и, решив больше не испытывать судьбу, вышел из тюрьмы, безмерно радуясь возможности дышать свежим воздухом.

Страх. Бесконечный страх, наполнявший маленькое сердце на протяжении нескольких дней, постепенно сменился отчаянием одиночества. Но и одиночество это было наполнено страхом. Страхом глубоким, страхом сковывающим, страхом бесконечным.

Только чувство голода могло побеждать этот страх, который по мере насыщения накатывал с новой силой, заставляющей ни смотря ни на что возвращаться на своё место.

Телега с едой, постоянно курсирующая по двору, передвигаемая силой лошади, обдирающей подросшую траву, постепенно пустела, обретая со временем характерный запах гниющих фруктов и овощей.

Порывы отвращения и попыток избавления организма от собственных органов, постепенно сменились безразличием, сопровождаемым болями в животе и бесконечно жидкими испражнениями. Но голод способен заставить делать человека такие вещи, которые подвергнут в шок любого сытого, не знающего этого чувства.

Первый укус, казавшегося целым огурца, наполнил рот отвратительным вкусом гнили. Мягкая испорченная жижа, находившаяся в слегка пожелтевшем овоще, вызвала прилив рвоты, но пустой желудок только безрезультативно напрягся, скрутив тело судорогами боли и, нехотя, принял в себя отвратительную пищу.

Нервно бегающие глаза, словно ждущие неприятности, болезненно покраснели от вредной еды и бессонницы. Жадно ищущие руки копошились в гнили, в поисках способного наполнить утробу продукта.

Вдруг, где-то вдалеке послышался чей-то голос. Казавшееся невозможным свершилось, но чувство страха, заполнившее его до самой глубины души, заставило бежать в поисках укрытия.

«Только не смотри! Только не смотри!» – мысленно повторял он, входя в дом.

Но тело уже давно не подчинялось разуму и прежде чем вбежать по лестнице на второй этаж, маленький восьмилетний мальчик бросил беглый взгляд в сторону безжалостно убитых незнакомцами родителей…

Срочное собрание за последние дни стало таким привычным делом, что даже получив доклад о том, что все участники на месте, Ротмирс Крикстон продолжал стоять на балконе, всматриваясь в бушующую за пределами замка толпу.

– Они требуют невозможного! – повторил он свои мысли вслух, но рядом никого не было, чтобы поддержать или опровергнуть его мнение.

Устоявшиеся законы, веками царившие в Зелёном королевстве, теперь потеряли свою власть, поставив под сомнение не только систему правления, но и соответствие правителей своим ролям.

– Дорогой, собрание перестаёт быть срочным… – услышал король голос жены.

Калиссия Крикстон была одета в новое прекрасное золотистое вечернее платье, абсолютно не соответствующее его старому заношенному костюму, служившему ему долгие годы. Но король даже не задумался об этом и сделав комплемент супруге, взял её под ручку и направился к ожидающим советникам.

«Они требуют невозможного!» – только это заботило сейчас короля Ротмирса.

***

В королевской приёмной в томном ожидании сидели три ведьмы, которые тихо перешёптываясь поглядывали на усердно спорящих принцев, абсолютно не догадываясь, что могло стать причиной столь бурной, но в то же время тихой беседы.

Советник Морилан, столь же упорно боровшийся со сном, периодически делал пометки на лежащем перед ним листе бумаги. Никто не знал, что творилось в голове этого старца, но всем было известно, что первый лист каждого собрания бережно сворачивался и попадал в карман советника, после чего пропадал навсегда.

Единственным новым участником совещания, являющимся представителем человеческого населения города, был неизвестный никому ранее мужчина с лишённой какой-либо растительностью головой. Это был никто другой, как Форунс Хайер.