Поселили Матвея в палатку с ребятами, одетыми «по-гражданке». Это была небольшая группа абитуриентов, по разным причинам, в основном из-за болезни, не зачисленная пока в училище. Все продовольственные припасы из холщёвого Матвеева мешочка вечером были полностью оголодавшей братией реализованы, но зато сразу появились друзья, с некоторыми из которых Матвей дружил не только в училище, но даже и после его окончания. На следующий день командир роты, тот самый старший лейтенант, вручил Матвею экзаменационный лист, указал дорогу в учебный корпус, где он должен был сам найти экзаменаторов.

В этот день встречи со всеми преподавателями и с теми, кто подсказывал дорогу в очередную аудиторию, начинались с расспросов: «откуда и почему так поздно, и пр., и. пр.» Все экзамены (математика, физика, литература и немецкий язык) Матвей сдал до обеда, а придя в лагерь и представив экзаменационный лист с отличными оценками, услышал одобрительное хмыканье его куратора: «такого в училище ещё не было, чтобы в один день сдать все экзамены с отличными результатами». Матвей даже до сих пор помнит фамилию экзаменатора по математике, восхитившегося его готовностью отвечать без подготовки на вопросы билета, и двух уже пожилых инженеров-полковников на цикле электротехники, принимавших у него экзамен по физике и заодно, кто бы мог предположить, по литературе. Именно они фактически и обеспечили Матвею поступление в училище. Через несколько дней состоялась так называемая «мандатная комиссия» и Матвей был официально зачислен курсантом Гомельского радиотехнического училища войск ПВО страны, которое и закончил с отличием в 1957 г.

Но служить в радиотехнических войсках по профилю подготовки училища Матвею так и не пришлось. Ещё до выпуска была отобрана группа курсантов, которая заполнила анкеты на допуск к службе в каких-то секретных войсках, о которых курсантам ничего не было известно. По выпуску, получив предписание в неизвестную курсантам воинскую часть в Москве никаких восторженных эмоций не испытывали.. Потому что приписка воинской части к какому-то городу совершенно не означала, что она (часть) дислоцируется именно здесь, а если и дислоцируется, то только штаб, а боевые подразделения могут располагаться и в сотне километров от штаба. В радиотехнических войсках с этими « условными» адресами встречались неоднократно.

Но вдохновляло то, что теперь своими глазами можно увидеть столицу, в которой до сих пор многие ещё не бывали. Тогда о прибытии поезда обязательно объявлялось по поездной трансляции, что «наш поезд… прибывает в столицу нашей родины город-герой Москву». Сейчас это всё забыто, а тогда напоминание о Москве как городе —герое вызывало в душе прямо-таки чувство гордости за страну и её столицу. Это, конечно, по впечатлениям Матвея. хотя теперь и лейтенанта, но в душе всё-таки сохранившего глубокие отпечатки крестьянского происхождения. У других могло быть и иначе, просто буднично.

В первый день пребывания в столице только и «посылали». С Интернациональной улицы (тогда была такая),где размещалось, как потом выяснили, Управление кадров 1-ой Армии ПВО Особого назначения, далее уже группками по несколько человек с новыми предписаниями разъезжались за пределы Москвы, правда, не очень далёкие. Так группка из трёх человек оказалась опять в каком-то большом штабе, расположенном за Минским шоссе напротив железнодорожной станции Внуково, на которой и высадились. Добравшись до КПП, кто-то из лейтенантов ещё и пошутил, что здесь, конечно, служить можно, Москва то ведь рядом. Но в отделе кадров этого штаба опять вручили новые предписания в какие-то другие части. Матвей то ли от голода (с утра во рту ничего не было), то ли от усталости, осмелев, спросил у майора-кадровика: «а там ещё дальше пошлют?». На что тот, усмехнувшись, ответил, что «дальше уже некуда».