– Все прекрасно, Ревекка Савельевна, у вас чудесный мальчик. Я, хоть и не специалист в этой области, но получил живейшее удовольствие от беседы с ним.

– Я же говорил, что ничего с ним не случится, нечего было нам сюда ехать и глаза ему мозолить, – усмехнулся муж Ревекки. – Все ты – паникерша!

Евгений Семенович засмеялся:

– Ничего страшного, мать есть мать. А я, раз уж мы встретились, хотел вас спросить вот о чем. Вы, Ревекка Савельевна, помнится мне, занимались Ингой Воскобейниковой несколько лет назад. Что тогда показали ваши анализы?

Лица Сигалевич и ее мужа сразу сталь непроницаемо-холодными. Они переглянулись, потом Ревекка пожала плечами.

– Все результаты есть у Андрея – если вы хотите, то попросите его вам показать. Я не видела их много лет, многое, вы понимаете, со временем стирается из памяти.

– Да-да, я понимаю, но дело в том, что она сейчас опять ждет ребенка и лежит в нашем отделении. У нее срок около двадцати шести недель, и до сих пор все шло неплохо. Но сегодня у меня возникли некоторые опасения. Нельзя ли нам опять воспользоваться вашей консультацией?

Супруги вновь переглянулись, и Ревекка отрицательно покачала головой.

– Не думаю, что это необходимо – в прошлый раз мы провели тщательное исследование, и с тех пор ничего измениться не могло.

– Тем более, что без просьбы самого Воскобейникова мы считаем нетактичным вмешиваться в это дело, – заметил ее муж и успокаивающе добавил: – Я считаю, что на этот раз все будет в порядке, не волнуйтесь Евгений Семенович.

– Да? Ну что ж, ну что ж! Тогда – благодарствуйте. Мне нужно идти – сейчас сын будет докладывать.

Старик сделал прощальный жест рукой и отошел, а супруги вновь поглядели друг на друга.

– Почему ты говоришь с такой уверенностью, что все будет хорошо? – с недоумением спросила Ревекка, – как может быть хорошо, если… Нет, я не представляю, как Андрей мог опять это допустить – ведь он же все знает! Неужели он ничего не сказал Инге? Или он мне действительно не поверил?

– Всему он поверил, и он не дурак, – раздраженно возразил ее муж. – Я говорю, что все будет хорошо, потому что уверен, что они воспользовались донорской спермой. Инга – нормальная, здоровая женщина, и прекрасно родит. Думаю, что после того, как они так по-хамски вели себя с тобой, нам не стоит о них особо волноваться.

– Ты прав, – Ревекка вздохнула, – пойдем, послушаем пленарный доклад Баженова. Смотри-ка: Евгений Семенович сбоку притулился за колонной – тоже боится сына смутить, совсем, как мы.

Они засмеялись и пошли в зал, где Баженов готовился начать доклад, давая последние указания своим помощникам – Полькину и рыжей студентке.

– Родители, а я к вам, – Саша со свернутым в трубку плакатом с размаху хлопнулся на сидение рядом с отцом, – я честно отстоял свое время у стенда, теперь хочу послушать, что расскажет Баженов о миндалевидном комплексе.

– Саша, – с укором заметил отец, – говори потише, ты мешаешь людям.

Докладчик уже начал говорить и представил глазам слушателей крупный рисунок с изображением мозга человека в разрезе, на котором был особо выделен миндалевидный комплекс – довольно крупное ядерное образование, расположенное в глубине передней части височной доли.

«…Миндалина, как известно образует связи с гипоталамусом, преимущественно в той части, которая участвует в контроле функции гипофиза. Мы провели опыты по двустороннему удалению миндалины у обезьян и установили, что после операции у них наблюдается ряд вполне устойчивых изменений. Во-первых, потеря чувства страха – животные берут в рот змей, которых от природы панически боятся. Во-вторых, происходит изменение внутригрупповых отношений: самцы-лидеры после операции переходят в подчиненное положение. При обследования больных, у которых миндалины были повреждены в результате заболевания или удалены по медицинским показаниям в связи с психическими заболеваниями, отмечено снижение эмоциональной окраски реакций, исчезли агрессивные эффекты. Однако, следует подчеркнуть, что после операции возникают характерные нарушения памяти, степень которых в значительной степени зависит от квалификации хирурга. Кроме того, утрачивается способность к обучению и, к сожалению, утрачивается безвозвратно. Приобретенные до операции навыки и память в большей мере сохраняются при внутристриатных инъекциях блокаторов гамма-аминомасляной кислоты…»