На какое-то время в кабинете воцарилось молчание. Андрей Пантелеймонович поднес руку к горлу, будто его что-то душило изнутри, и судорожно вздохнул.

– То есть… Ты хочешь сказать…

Ревекка мягко и сочувственно коснулась его руки.

– Я хочу сказать, что каждый из вас может иметь нормального здорового ребенка практически с любым другим партнером, но вместе вы… Вы несовместимы, у вас не может быть общего ребенка, – твердо закончила она.

Виктория, скользнув взглядом в сторону мертвенно бледного брата, подалась вперед, и в глазах ее читалась откровенная неприязнь.

– И что же ты тут предлагаешь? – резко спросила она.

Ревекка ответила спокойно и мягко:

– Тут много вариантов – усыновление, использование донорской спермы. В конце концов, многие семейные пары не имеют детей, если велика угроза наследственного заболевания.

– Хорошо, спасибо за совет, – Виктория говорила нарочито грубо, явно имея желание оскорбить, – но дальше, думаю, мы уж разберемся сами. Сколько мы тебе должны за твой труд?

Ревекка побледнела.

– Ты сошла с ума, Виктория, мне даже странно тебя слушать, она повернулась к молчавшему Воскобейникову: – Андрей, ты объяснишь все Инге или мне с ней поговорить? Мне кажется, она меня хорошо воспринимает…

Но он продолжал молчать, а Виктория не дала ей договорить.

– Спасибо, спасибо, Ревекка, – прервала она, – но во всем этом еще нужно разобраться, как следует. Мы поговорим с настоящими, – она подчеркнула слово «настоящими», – специалистами, посоветуемся и тогда все решим. Я, честно говоря, не очень доверяю твоим скоропалительным диагнозам, да еще когда анализы сделаны в кустарных условиях.

– Зря ты так, Виктория, – Сигалевич все еще старалась говорить спокойно, – наш институт оборудован по первому слову науки и техники. Ты думаешь, что я ошибаюсь? Я сама была бы этому рада, но…

– Не знаю, я наводила справки, и мне говорили, что ты делаешь много ошибок в работе, иногда даже фальсифицируешь результаты в своих интересах. Так что я думаю, ты ошибаешься или … хочешь ошибиться.

– Что?!

– Что? Но я же помню, какие у тебя были отношения с моим братом! Он тебя оставил, и ты до сих пор ждешь случая отомстить. Мстительность – одно из качеств вашего народа. Тьфу!

Виктория брезгливо поморщилась и отвернулась с таким видом, словно действительно собиралась плюнуть. Оскорбленная до глубины души, Ревекка, поднявшись, молча пошла к двери, но, вспомнив, что забыла сумочку, вновь вернулась к столу. На миг она задержалась и спросила Воскобейникова, который сидел, закрыв лицо руками:

– Андрей, ты мне ничего не хочешь сказать?

Он не ответил. Ревекка покачала головой, взяла сумочку и вышла. Когда за ней закрылась дверь, Андрей Пантелеймонович поднял голову и измученным голосом спросил:

– Хорошо, что дальше? Ну, наговорила ты сейчас чепухи, а что толку? Ревекка не ошиблась, ты прекрасно это понимаешь. Когда Инга узнает, она бросит меня!

Внезапно всхлипнув, он закрыл лицо руками, меж пальцев его потекли слезы, из груди вырвалось короткое рыдание. Перепуганная Виктория, забывшая, когда в последний раз видела брата плачущим, опустилась перед ним на колени.

– Взгляни на меня, Андрюша, братик! Родной мой, не нужно так отчаиваться, почему ты решил, что Инга тебя бросит? Господи, где твой платок? На, возьми мой.

Вяло оттолкнув ее руку с платком, брат посмотрел на нее взглядом полным невыразимой боли.

– Она так хочет ребенка – своего ребенка! Для чего ей проблемы со мной, если она всегда может найти себе другого мужа? Молодого – ведь она так прекрасна, а я намного ее старше. Бог мой, что же это, почему, Вика, сестра, почему? Когда-то я обещал продать душу дьяволу, если она станет моей, а теперь вот…