В начале притчи о бесполезном дереве есть важная деталь. Во многих версиях истории упоминается, что корявый дуб был настолько большим и широким, что мог укрыть своей тенью «стадо в несколько тысяч быков» или даже «тысячи упряжек лошадей». Форма бесполезного дерева не просто защищает его от плотника, она позволяет заботиться о тысячах животных, ищущих убежища, тем самым обеспечивая основу для самой жизни. Я представляю себе целый лес из бесполезных деревьев с густо переплетенными ветвями, обеспечивающий неприступную среду обитания для птиц, змей, ящериц, белок, насекомых, грибов и лишайников. И когда-нибудь через эту щедрую, затененную и «бесполезную» среду может пройти усталый путник из «страны полезности», плотник, сложивший свои инструменты. Может быть, после всех блужданий он сможет принять приглашение животных и сесть под дубом? Может быть, впервые в жизни он по-настоящему отдохнет.

Читая книгу, вы обнаружите, что, как и «Долгожитель», она имеет нестандартную форму. Выводы и наблюдения, сделанные мной, не являются последовательными, взаимосвязанными и логическими частями одного целого. В процессе написания некоторые вещи меняли мое мнение и восприятие, а затем, спустя время, меняли их вновь – я накапливала эти изменения. Закончив книгу, я была уже совершенно другим человеком, нежели вначале. Итак, не считайте это простым изложением информации, скорее, эссе в широком смысле слова – в его первоначальном смысле (путешествие, дорога вперед). Это не столько лекция, сколько приглашение на прогулку.

Первая глава книги – переработка эссе, написанного весной после выборов 2016 года, о личном кризисном состоянии, которое привело меня к потребности ничего не делать. В этой главе я начинаю определять некоторые из своих самых серьезных претензий к экономике внимания, а именно ее зависимость от страха и тревоги и сопутствующую ей философию, согласно которой «разрушение» более «продуктивно», чем работа по поддержанию жизненного баланса – по поддержанию благоприятных условий жизни для себя и других. Написанное посреди онлайн-среды, в которой я больше ничего не могла понять, эссе было призывом от имени моего «пространственно-временного» первобытного начала; как и ученый, пишущий о технологиях, Джарон Ланье, я стремилась «отбросить всю шелуху».

Одной из ответных реакций на происходившее со мной было желание отправиться в горы – навсегда. Во второй главе я рассматриваю людей и группы, выбравшие подобный подход. Контркультурные коммуны 1960-х годов, в частности, могут многое рассказать о проблемах, связанных со стремлением вырваться из капиталистической реальности, а также о неудачах, связанных с попытками вообще уйти от политики. Это первое упоминание о различии, которое я буду проводить между 1) полным уходом от мира (или даже просто от других людей) и 2) выходом за рамки экономики внимания и чрезмерной зависимости от фильтрованного общественного мнения.

Это различие также лежит в основе идеи отказа – предмета моей третьей главы. Взяв реплику из книги Германа Мелвилла «Писец Бартлби», который отвечает не «Я не буду», а «Я бы предпочел не», я обращаюсь к истории отказов, чтобы найти ответы, опровергающие условия самой постановки вопроса. И я пытаюсь показать, как творческое пространство отказа находится под угрозой во время широко распространенной экономической нестабильности, когда все – от рабочих Amazon до студентов колледжей – видят, что границы этого пространства сжимаются, а ставки игры в одиночку растут. Размышляя, что нужно для того чтобы позволить себе отказаться, я полагаю, что перенаправление и расширение внимания могут стать той точкой «надлома», где можно разорвать бесконечный цикл между испуганным, плененным вниманием и экономической незащищенностью.