– Мы знаем, что такое карта, ваше высочество, – ответил епископ. – Она выгравирована на большом листе меди. Дело в том, что карта – одна из величайших секретов государства. Она хранится в сокровищнице короля. Любой, кто, кроме короля или членов королевской семьи, посмотрит в нее – будет казнен. Никаких исключений.

– Означает ли это, что я могу посмотреть карту? Ведь мама говорила что-то о величии королевской крови?

– Боюсь, что нет, ваше высочество. Ведь вы племянник царствующего монарха Иоанна, сын покойного короля Ричарда, его старшего брата. Вы, хотя и являетесь формально наследником короны, но только до той поры, пока король бездетен. А, как вам известно, Изабелла уже ждет ребенка. Если это окажется мальчик, этот титул перейдет к нему. Ну, а если родится девочка… Ничего не мешает Изабелле забеременеть еще раз, и еще… и рожать до тех пор, пока она не подарит королю наследника!

– А почему мама назвала ее «одной из жен»?

– Потому что первые две жены, Карла и Дебора, оказались бесплодны.

– Или были честны с королем, – усмехнувшись, ввернул сэр Джон.

Епископ повернулся, и строго посмотрел на рыцаря:

– Я бы посоветовал не говорить этого даже себе под нос, сэр Джон, пусть вы даже уверены, что говорите сами с собой. В этом замке даже стены имеют уши. Вспыльчивость короля известна любому, а уж его жестокость, и подозрительность, совершенно переходит границы разумного.

Яков предложил:

– Скажите, а разве нельзя нарисовать схему местности карандашом на листе бумаги? Пусть приблизительно, схематично? Главное, это останется между нами!

Епископ приподнял бровь:

– Бумага? Что это?

Настало время удивиться Якову:

– Это такой плоский лист из целлюлозы. На нем можно писать, рисовать карандашом или чернилами…

– Вы, наверно, имеете в виду папирус, ваше высочество?

– Возможно.

– Не знаю, как я смогу помочь вам, ваше высочество, – смущенно признался сэр Джон, – ведь я не умею ни читать, ни писать… да что там, я держать в руках в руках перо не умею!

– Значит, придется рисовать мне, – улыбнулся епископ. – Только, с вашего позволения, я нарисую не на папирусе, а на грифельной доске. С нее всегда можно быстро стереть написанное!

Епископ достал откуда-то довольно тяжелую доску, обрамленную деревянной рамкой. Она была с локоть высотой и полтора локтя шириной. Яков потрогал ее пальцем и убедился, что она сделана из гладкого стланца, а писать на ней можно кусочком мела. Доска была покрыта словами на латыни, но его преосвященство быстро стер написанное губкой.

– Смотрите, ваше высочество, вот Темза, – он провел на доске извилистую линию, – а вот ее устье. Мы вот здесь, – он поставил жирную точку чуть выше устья на левом берегу. – Вот Ривер Медуэй. А вот здесь, на другом берегу Темзы, расположен Клайфф, мое аббатство. Чтобы попасть ко мне, придется либо, заплатив пошлину, пересечь Новый мост6, либо искать лодочника, с которым можно сторговаться подешевле. Когда вы пересечете Темзу, езжайте в Брикстон, оттуда в Форест Хилл, Сидкап, Дартфорд, Грейвсенд, и вот вы в Клайффе. – Он быстро нарисовал путь, на котором расставил точки, надписав их. – У нас там лес. Есть, где поохотится или погулять.

– А это что? – указал Яков на извилистую линию. Он вдруг вспомнил карту Англии. – Это море?

– Да, ваше высочество, только не совсем море, это Канал. Франки зовут его Ла-Манш.

– Как я хочу на море! – вырвалось у него. – Мне кажется, я сто лет не купался в море!

Перед ним вдруг стало видение: желтый песок, шезлонги, зонты, ряды загорелых людей, валяющихся на песке, купающихся, играющих в волнах…

Увидев удивленные глаза обоих, Яков тут же поправился: