– Окей, согласен, я проиграл. Но всё равно эта затея дикая.

– Ничего страшного. Дикость моё второе имя.

– Ну а язык? Что ты будешь без него тут делать? Переводчика нанимать?

– Ты смеешься? Видимо, ты не в курсе, но мама идеально знала русский, ты думаешь она своего сына не научила базовым знаниями за столько лет?

– О, мой Бог. Крйэзи! Я всегда считал, что ты был самым гениальным в группе студентом, но не настолько. Понятно теперь, почему у тебя столько подписчиков. Талант!

– Какой в них толк?

– Не знаю, большие цифры всегда радуют.

До вокзала они ехали довольно долго, будничная столица ломала временной график Джона. По дороге, периодически ругаясь матом на английском, они обсудили студенческое время, баскетбольные финальные игры «Мартовского безумия» за родной университет, а также победы и промахи на любовном фронте. Запаса тем не хватало, чтобы болтать до самого вокзала: последние десять минут пути Джон проехал, молча рассматривая вид за окном люксового Мерседеса: такие же грустные взрослые, как везде, такие же беззаботно веселые дети, как везде.

На парковке Джонни вышел из машины, аккуратно закрывая дверь автомобиля, поблагодарил за помощь Колина и обещал приличия ради позвонить, хотя знал, что не будет этого делать. На вокзале он быстро оформил билет в кассе на ближайший поезд до Уральской земли, начиная в беседе с кассиром практиковать свой русский, перекусил, закупился в дорогу местными деликатесами быстрого приготовления с китайскими этикетками, посетил уборную и в назначенное время явился на нужную платформу к нужному вагону со всеми своими вещами и сумками. Благо, современные умы смогли засунуть камеру, которая снимает в высоком качестве, в корпус спичечного коробка, а микрофоны и всякая канцелярщина не занимали много места.

Входную дверь в вагон открыла юная проводница. Как потом стало известно от неё же, она зарабатывала этим трудом на обучение, так как за неуспеваемость попала в академический отпуск, а родители отказались дальше оплачивать её учёбу. Неплохой урок, однако. Похвально.

Хрупкая девочка в тёмной юбке, жилетке и смешной пилотке на голове улыбалась всеми тридцатью двумя зубами. Капроновые колготки не смогли скрыть от взгляда журналиста бурной юности, которая навеки вечные отпечаталась на бёдрах леди непонятными цветными татуировками. Задрав рубашку по локти, чтобы удобней было работать, проверять билеты и паспорта, девушка обнажила ещё два рисунка: на одной руке было высечено шрифтом Comic Sans русское имя «Семён», а на второй, но уже на родном Джону английском, с ошибкой – «One Life – One Lofe».

– Здравствуйте, – сказала она, не смыкая губ, чуть развернув голову на бок.

– Добрый день, – без мягкого знака на конце ответил Джонни.

Она что-то порвала, сверила цифры с документом американца и произнесла:

– Сорок второе место, нижнее боковое у туалета. Вам постельное нужно?

– Конечно.

– Тогда придётся доплатить, в ваш билет не входит постельное белье. Приготовьте четыреста рублей.

Как стало известно потом, входило…

Дорога была долгой и утомительной. Сначала нужно было доехать до Екатеринбурга, а это целые сутки, далее путь пролегал вглубь области – ещё на такси несколько часов. Конечная станция – посёлок городского типа Дымск, почти покинутый, но ещё живой. В свои лучшие время в нём жили двадцать тысяч человек, сегодня – всего четыре тысячи.

За время пути он услышал много разных историй от попутчиков, которых сменилось за сутки очень много. Кто-то ехал до Кирова, кто-то выползал в полусонном похмельном состоянии в Перми. Под бит, который отстукивал о рельсы состав, всё это напоминало неплохой речитатив начинающих артистов: и дикция плохая, и рифм нет.