Теперь грустно свистнула сама машинка.

Парсонс только сейчас заметил, что у мужичка вообще нет на предплечье «айри».

Вот это номер. Он бы ещё без трусов вышел на пленэр.

Самое любопытное, что чем больше Парсонс на него смотрел, тем сильнее грыз его изнутри червяк подозрений.

Где-то он его видел.

Совсем недавно.

Может, недели две назад.

Только, хоть убей, не мог вспомнить, где.

Холи щит, это невыносимо. Персекьютор поднялся с шезлонга, ловким естественным движением обшаривая небольшие карманчики, нашитые с внутренней стороны его безрукавки. Там хранился «полевой набор» – от портативных камер и микрофонов до куда более серьёзной техники. Не что-то запредельное, такое он брал на работу только в крайнем случае, а чаще – лишь тогда, когда начинал задницей чувствовать опасность. Удовлетворять собственное любопытство при помощи прибора, который запросто мог убить реципиента при неосторожном обращении – так многие из новичков и погорели. Заметут с таким барахлом – считай, не жилец. И Гильдия не вступится, потому что сам дурак. Гильдия вообще берётся только за явные темы: тупые подставы, глупые наезды. Защищает, правда, крепко. Но если тебя взяли за жопу не за просто так, а по делу, тут уж извини-прости.

Так, подберёмся ближе.

Не нужно, чтобы тут пол-зала ответило, шина захлебнётся. Но и излишне приближаться к клиенту инстинкты не позволяли.

Клиент. Твою мать, ты уже когда-нибудь уймёшься? Какой он тебе «клиент»?!

Парсонс, бормоча про себя проклятия, активировал генератор белого шума.

Двух секунд хватило на то, чтобы заголосил даже какой-то особо продвинутый водитель ритма, имплантированный пожилой блондинке на соседнем шезлонге. Что-то он такое в этот момент делал в эфире, обновлял софт, что ли?

Но от клиента – тишина.

Парсонс с каменным лицом нацедил стаканчик содовой и вернулся на своё место.

Факин луддиты23, то-то у парня улыбка имбецила, счастливая-счастливая. На нём не было ни единого эм-контура, ни единого ку-ядра. Судя по эху наведённого сигнала, даже банальной спицы в берцовой кости не отсветило.

Луддиты, как им и положено, чурались всякой техники, особенно имплантантов.

Но холи щит, что ты на Луне-то с такими загонами делаешь, родной? Силою мысли перенёсся? Или на борту богомерзкого челнока?

Парсонс насуплено уставился на клиента.

Ну вот что ты с ним поделаешь. Самое интересное, что подойди и спроси, как тебя зовут, мужик, он же, скотина, ответит. На голубом глазу. С таким же отсутствующе счастливым видом.

А вот не пойдём и не спросим. Надо уже научиться держать себя в руках.

Соломинку в рот, глаза – за пределы купола, наслаждаемся закатом. Думаем о том, как завтра отправимся «вниз», через две пересадочные платформы, с тучей проверок багажа и личности.

Это нам не впервой, конечно, последние полгода «красножетонники» словно с цепи сорвались, шмон такой, будто снова ловят сбежавшего с секретами корпорации генерал-партнёра «Сейко». Было такое пять… нет, шесть лет назад, и движуха была тоже неслабая. Но тогда всё было иначе.

Тем не менее, прорвёмся, и канистру пронесём, сразу к заказчику, потом для верности отсидеться в тихом месте, посмотреть по сторонам, убрать пластический грим, соскоблить треклятый парик, содрать накладки с отпечатками, всё спалить к чертям, и только потом, если всё в порядке, домой.

К тому времени хитрая система кросс-корпоративных транзакций окончательно анонимизирует кредиты заказчика, так что ими можно будет начать пользоваться.

Парсонс давно мечтал сменить технику на кухне. Готовить он любил сам, только редко время находилось, а сейчас сервы такое вытворяют, шеф-европеец обзавидуется. Приходишь ты домой, там круассаны только что подошли, изящный завиток масла на них тает. Красота.