Но если с физическими ранами он мог помочь, то с душевными нет. Поэтому и пришла в себя я уже в больнице. И, наверное, странно, что именно там у меня открылось второе дыхание…

– У вас телефон звонит, – сказала подошедшая официантка и предложила: – Еще кофе?

Я кивнула и, достав смартфон, посмотрела на экран. Только вспомнила – и вот.

Ответив на видеозвонок, я увидела уставшее лицо бывшего мужа и сказала:

– Привет.

– Я не говорю на русском, – напомнил он.

– Извини, – перешла я на английский. – Как дела?

– Нормально, только вернулся из Аргентины, – Роберт снял очки и потер переносицу. – Открыл электронную почту и увидел письмо от твоего отца.

– Он хотел записаться на прием? – не придумала я лучше вопроса.

Может, старик точно умом тронулся. Зачем ему еще понадобился психиатр?

– Ему нужна была консультация специалиста по расстройствам мышления.

– И он не нашел никого, кроме тебя?

– Я лучший, – равнодушно сказал Роберт.

Тут, конечно, не поспоришь.

– Слушай, а он не описал в своем письме что-то конкретное?

– Нет, просил позвонить, как прочитаю. Я вот пробовал сейчас набрать, но…

– Отец умер, – перебила я.

От собственных слов неприятно сдавило грудь. Наверное, мне надо было произнести это вслух, чтобы понять. Сапожник без сапог, черт возьми! Все-таки он был моим отцом, пусть не самым лучшим, но…

– Лили, – позвал меня Роберт. – Соболезную.

– Спасибо, – машинально кивнула я. – Можешь переслать мне это письмо?

– Конечно, – кивнул он.

Мы еще немного поговорили о делах наших клиник, и я снова уставилась в окно, помешивая ложкой кофе. Кафе пустело, и вскоре я осталась одна в зале, не считая бармена и девушки-официантки.

Чем же ты, Николай Николаевич, занимался и что тебя интересовало?

У меня упорно появлялась навязчивая идея – я хотела понять отца.

В кафе появился запоздалый посетитель. Молодой парень устроился напротив меня за соседним столиком и игриво подмигнул официантке. Он не сделал заказ, но вскоре она поставила перед ним две тарелки. Любовь у людей, невооруженным взглядом видно. Скорее всего, встречает девушку после работы.

Парень поднял голову, мазнул по мне взглядом и снова уткнулся в тарелку. Но не успел донести вилку до рта, нахмурился и теперь посмотрел на меня в упор. По крайней мере это неприлично, молодой человек. Я хотя бы наблюдала за ним боковым зрением.

Парень поднялся и подошел к моему столику.

– Извините, – неуверенно начал. – Вы Лилия Родионова?

Странно, я думала, уже никто, кроме отца, меня удивить не сможет.

– Да, – кивнула в ответ.

– Я читал вашу статью о профессиональном выгорании и суицидальных мыслях у медицинских работников. Там еще фото было, вот я вас и узнал, хотя в журнале указано, что вы живете в Штатах.

– А вы, простите?..

– Александр, – представился парень. – Я в полиции работаю.

Наверное, спрашивать сразу, в каком отделе, в каком районе он работает, не стоит. Но шутками жизнь меня уже не удивит. Я откинулась на спинку стула и спросила:

– Интересуетесь этой темой?

Александр пожал плечами:

– Не то чтобы… Просто из-за одного дела вспомнил вашу статью.

– Вот как, – кивнула я.

Если бы он сейчас сказал про дело Елизаровой, то за иронию судьбе я бы дала пять баллов. Но Александр молчал. Правда, и не уходил. Указательным пальцем он постукивал по столешнице – принимал решение. Наверное, думал, стоит ли делиться мыслями с незнакомой женщиной.

Наконец, перевесило любопытство.

– Вы позволите? – кивнул Александр на стул напротив меня.

– Конечно.

Он присел и улыбнулся своей удивленной девушке. Улыбка так и кричала: «Не ревнуй, люблю только тебя».

Я официантку понимала. У меня тоже когда-то срывало крышу, если в опасной близости от любимого человека появлялась особь женского пола. И никакие рациональные доводы не действовали.