На дворе стояла мягкая красно-жёлтая осень. Ёжики сложили свои простынки, насушили яблочных семечек для длинных зимних вечеров, нагрызли яблочных долек для тёплых чаепитий.

Ветки хрустели в саду, листья шептали бегающим муравьям, чтобы несли их аккуратнее, и только старый деревянный Дом вздыхал, потому что люди из него выехали, и смех не щекотал больше стёкол его окон. Рёбра брёвен стали пошатываться, горло веранды покрыла ангинная плесень, а в пальчиках лестницы стал проглядывать ядовито-циничный мох. Дом кряхтел и мечтал о перерождении в тысячи деревянных игрушечных лошадок. Он будет рассыпан как карамельки по карманам смеющихся детей.

В этой полудрёме Дом осел ещё на четверть бревна, крыша стала рушиться, так как чердачные тайны перекрыли клапаны волнения. Пыльные лёгкие с мешками сухой сладкой лесной малины, избитым медным тазиком и серебряной стружкой фотографий стали иссыхать. Дом трещал. В нём жили только крысы, но после разговорчивых детей Дом их не любил, потому что много суетились и прыгали.

Снос Дома совпал с днём осеннего равноденствия. В этот равный и полный как стакан компота день Дом репетировал цокот лошадки. Народ с ближайших улиц набежал поглазеть на снос. Дом улыбался: лошадки ему снились.

Как во сне, к нему бежала девочка, которая его любила. Раньше она рисовала и фотографировала его, лазила на чердак и прыгала с крыши, обнимала печку и щекотала стёкла своим смехом. «Купи лошадку или деревянную лопатку», – подмигнул ей Дом, но в этот момент из него стаей побежали крысы. Их бег напоминал ныряние дельфинов на морских волнах. И только один юный Крыс остановился и оглянулся, он так любил спать на чердаке в запахе сладкой малины и сухарей.

Кувалда с ядром разогналась и стукнула Дом в правый бок. Крыс встретился взглядом с девочкой. Удары рушили Дом. Запахи и сны из него взвились в тёмное преддождевое облако.

Девочка и Крыс сидели на лавочке спиной к разрушенному Дому. Клюквенная горечь покрыла их лица. Они слушали падающие звуки, смотрели на красно-жёлтые листья. Сгорбленные спины и грустный взгляд делал их соратниками. Они мечтали, как на Рождество купят деревянную лошадку или лопатку, всё равно на букву «л».

Он был из сословия всадников, его новое поколение. Цезарю желал почестей, за Помпея был готов умереть, но дороже всего для него было отечество.

Помпея предательски убили в 48 году до н. э., после сражения с Цезарем. Цезаря предательски убили в 44 году до н. э., перед началом заседания Сената. Алгоритм короткого полёта, вертикаль сора и горизонталь мусора в политике развивали эпистолярный и эпиграммный стиль его последующей эпитафии.

Ему казалось, что он вышивает гранью – золотой прядёной нитью на сердечнике из волнообразно-витой нити. Письма, заговоры, сражения, встречи, речи, поражения. Его первое публичное выступление 81 года до н. э. привело к его гонению диктатором Суллой.

Ему казалось, что он вышивает канительно-тонкой битью – сплющенной проволокой, завитой в спираль. Его избирают консулом в 63 году до н. э. в соперничестве с Катилиной.

Ему казалось, что он вышивает синельно-шёлковой или шерстяной нитью – шнуром с бархатным ворсом. Цезарь простил его после поражения Помпея.

Ему казалось, что он построит храм в честь умершей дочери, – саженье жемчуга по бели, так чисто в намерениях. К власти пришёл Октавиан, был оглашён список врагов народа. Его убили в 43 году до н. э.

Язык из отрубленной головы Цицерона стал подушкой для булавок и иголок жены Октавиана Фульвии. Ей казалось, что она вышивает.