Я молча встала, взяла небольшую сумку, покидала туда первые попавшиеся вещи и зубную щетку, телефон, зарядку и начала натягивать джинсы и футболку.

– Ты это куда собралась на ночь глядя? – удивился Данил.

– Переночую у Лизки, – бросила я, стараясь не плакать.

– В смысле у Лизки? А ты меня спросила? А дети? – он ходил за мной из комнаты в ванную и обратно, пока я кидала вещи в сумку. – Ань, ты что, разозлилась? Ну прости меня. Я что-то не так сказал?

– В прямом смысле у Лизки. Дети с тобой будут, у тебя же завтра выходной, ведь так?

– Ну выходной. Но как ты себе представляешь я отдохну с детьми? А обед-то хотя бы есть? – крикнул он мне, когда я уже закрывала входную дверь. Я торопилась, чтобы не передумать.

– Вообще-то быть отцом – это тоже может быть предназначением, ты об этом не думал, м? – бросила я ему напоследок и ушла.

На улице была метель. В свете фонарей я видела, как мелькают снежинки. Ветер сносил с ног, я стояла одна на улице, словно посреди урагана, а вьюга разносила все мои мечты. Где-то недалеко лаяла собака. Шапка быстро стала мокрой от снега.

Господи, что я творю? Куда я пойду? Что мне теперь делать?

Я взяла телефон и позвонила Лизе.

– Лиз… я… привет… я ушла из дома… как бы… ненадолго, – выдавила я.

– Ты серьезно?! – по голосу показалось, что она обрадовалась. – Насколько не ненадолго? – уточнила она.

– Ну как бы… на ночь, наверное, я не знаю, – я с трудом держалась, чтобы опять не расплакаться.

– Так, слушай, сейчас же приезжай ко мне, поняла? Только не садись за руль, потому что я прям слышу, что тебе нужна винная подружкотерапия. Ты поняла меня? Вызывай такси, хорошо?

С Лизой мы дружили уже лет 20, со времен общаги в универе. Она училась на менеджера, всегда была яркой фигуристой блондинкой с длинными волосами, позитивной, при этом доброй и умной. Именно Лиза уже тысячу раз спасала меня из разных переделок. Однажды она привезла мешок картошки, когда я жила в съемной квартире и мне нечего было есть. А в другой раз оплатила месяц моей ипотеки, когда я попала в больницу с воспалением легких и не могла работать. Я же заботилась о ней, когда она развелась с мужем и днями лежала в депрессии. А до этого – я была первой, кому она рассказала, что потеряла ребенка.

В общем, это тот человек, с которым мы прошли Афганскую войну. Она была мне как сестра.

Поэтому я не могла позвонить кому-то еще, кроме Лизы.

Села в такси. Ехать на другой конец города.

Только села и сразу меня накрыло. Блин, я оставила своих детей! Ну на одну ночь, конечно, не навсегда, но начала плакать так, будто сдала их в детский дом. Что ж я за мать такая? Если бы рядом была Лиза, она бы точно сказала:

– Дааа, что же ты за мать такая, на целую ночь оставила детей с родным отцом, подумать только! Да по тебе опека плачет.

Но Лизы пока не было рядом. Рядом был только пожилой таксист с густой шевелюрой седых волос и красивыми карими глазами. Он то и дело смотрел на меня через зеркало заднего вида. Присматривался внимательно – так, будто сверял моё лицо с фотороботом из объявления «Разыскивается…» И, наконец, не выдержал:

– Такая красивая девушка. Почему плачешь, а? Не расстраивайся. Вернется он к тебе.

От этого я даже как-то сразу успокоилась и перестала реветь.

– Вернётся? – переспросила я.

– Конэчно! Вот увидишь. С букетом прибежит. Точно не упустит. Такую дэвушку потерял!

– Это я… Ушла, – вытирая сопли, призналась я.

– Значит, причина была! Изменил, значит?

– Нет.

– Пьёт?

Я помотала головой.

– Бьёт разве? – он даже обернулся ко мне всем корпусом. – Или на шее сидит… Есть такие мужики, которые лежат на диване, а жэнщина на трех работах детей поднимает.