Я очнулась спустя неделю, когда по мертвой земле забарабанил дождь, принеся с собой саван тумана. В воздух смешались запахи сырости и тоски. Слезы и пепел сердца почти умершего хранителя. Меня.

В тот день Лес разбудил меня не сразу. Мудрый и древний, он надеялся справиться сам, не тревожа юную хранительницу. Но не смог. Я проснулась от тревожного шелеста опавшей листвы, глухого стона пожираемой огнём древесины. Пламя уже подбиралось к сердцу чащи. Как знать, может дай он увидеть пожар раньше, можно было бы все предотвратить. А может, и нет.

Началось все с тлеющих углей костра, оставленных человеком. В тот вечер госпожа Ветер гуляла по лесу, заглядывая в дупла деревьев и напевая свою извечную песню. Подол ее платья разметался далеко по лесу, потревожив угли, и дал им новой пищи для жизни. Они вспыхнули, а испугавшаяся госпожа Ветер разнесла на запылавшем подоле яркое пламя по округе.

Удалось вывести зверье. Так решил Лес, и я вынуждена была подчиниться. Полыхающее зарево прикрывало меня и мою магию, а потому все они остались живы и нашли приют у соседнего хранителя. Когда я вернулась – Лес догорал. И он знал об этом, отсылая меня подальше. Пытался не утянуть меня вслед за собой. Однако, ничто не могло меня заставить оставить свой дом. Я слышала его тихий плач-стон и чувствовала, как по моим щекам текли слезы.

Но я ничего не могла сделать.

Пожар закончился так же быстро, как и начался. Прошелся по высохшему после жаркого лета лесу, оставив лишь черное пепелище. Куда ни посмотришь – черные остовы, да зола. Ни листочка, ни травинки, ничего живого здесь больше не было.

Вокруг все было мертво. Ни зеленого листика, ни травинки, но отчего-то сердце моё ещё билось. Я помнила, как захлебываясь плачем, вернувшись в сердце дома, где, свернувшись клубочком, должна была встретить смерть. Но я жива, а Лес нет. В груди чувствовалась пустота, там, где раньше сияла прочная нить связи. Почему я все еще здесь?

«Тебя это устраивает?» – прошелестел господин Ветер. Он со своей супругой, уже приходили извиняться, но легче от этого не было.

– Не тебе об этом спрашивать, – всхлипнула я. Сердце разрывалось при виде мертвого дома, но я отчаянно пыталась найти хоть что-то живое. Я ведь жива.

«Здесь больше нет никого» – ответил он. – «Так тебя это устраивает?»

– Нет, – замотала головой я. – Нет, нет, нет.

«Так исправляй»

***

Я поднялась с колен, отряхнув руки от земли. Справа и слева все также тянулись мертвые стволы. Но теперь, среди них притаилось что-то еще. Еще маленьких, хрупкие, но уже проклюнувшиеся семена, с которыми я поделилась силой. Дети моего Леса вырастали из пепла, направляемые твердой рукой. А внутри меня вновь шумел Лес.

Все еще можно было исправить.

7

Ч-ш-ш, видишь, я пытаюсь поймать ритм? Это не так-то просто, когда в твоем распоряжении целый город! Только отвлекись, а машины уже вновь застряли в пробке и гудят совсем без системы!

Знаешь, а меня никто не спрашивал, хочу ли быть Хранителем города. Просто взяли и стерли всю мою прошлую жизнь. Только знаю, что когда-то жила здесь сама, раз старые улицы отзываются чем-то знакомым внутри.

Я не любила день. Эту ужасную суматоху, когда все спешат куда-то, носятся, а машины гудят слишком громко. Потому тормозила движение и портила погоду, лишь бы не слышать всю эту какофонию. Мне ведь никто не объяснил, как быть Хранителем.

Я любила ночь. Зажигать уличные фонари и, купаясь в их сиянии, гулять по опустевшим проспектам. Мне нравилась тишина. Заглядывать в дома, смотреть на чужие семьи… Делать хоть что-то, чтобы не чувствовать себя одинокой в этом городе. Даже спрашивала совета у зданий и с обречением ждала нового утра и новой головной боли.