Осень 1953 года. Сухая и теплая, почти без дождей. В городских скверах перекликались буйством красок деревья и кустарники, освещенные щедрыми лучами солнца и подернутые первой паутиной. На улицах города, в овощных лотках, бойко шла торговля заморскими фруктами: яблоками, абрикосами, виноградом – говорили, что все это привозили из Китая. На «передаче» ехали женщины с большими корзинами, доверху наполненными помидорами, ягодами, зеленью и другими выращенными на своих участках дарами природы. Я тогда подивилась богатому местному урожаю в условиях холодного климата. С первых дней незнакомый сибирский город встретил меня приветливо и гостеприимно.

Почти сразу я занялась своим трудоустройством. Городской отдел здравоохранения находился в Центральном районе на правом берегу Оби. Мои личные документы пришли в отдел кадров через две недели после нашего приезда, и я была направлена для дальнейшего трудоустройства в районный отдел здравоохранения по месту жительства, т. е. в Кировский район. Не буду описывать все перипетии моего последовательного, но неутомимого обивания порогов самого райздравотдела, больницы №5 – ведомственной заводской больницы завода «Сибсельмаш», а затем и больницы №23. Главным врачом ее был Максим Яковлевич Кривонос. Посмотрев мои документы, он обратил внимание на красный диплом и сказал: «Свободных ставок стоматолога у меня сейчас нет. В поликлиническом отделении больницы работают в настоящее время два зубных врача и вроде бы больше не надо, хотя эта медицинская помощь очень востребована населением. Давайте сделаем так: я приму вас на должность врача терапевта, а работать вы можете по своей специальности». Во все глаза я смотрела на этого красивого мужчину лет сорока с приятным тембром голоса, потому что первый раз в своей жизни увидела главного врача большой поликлиники. Для меня это была фигура небожителя, что-то неземное.

Так началась моя работа. Отделение поликлиники находилось у реки Тулы, недалеко от площадки завода им. Ефремова. Заведующий поликлиникой показал мне кабинет, в котором я буду работать. И вот вижу: работают два зубных врача со средним специальным образованием в кабинете из двух смежных комнат и трех кресел. Прием больных организован в две смены, утренний с 9:00 утра и дневной с 14:00. Медицинской сестры нет, своей санитарки тоже нет, только изредка приходящая. Все необходимое для работы врачи делают сами: готовят инструменты и шприцы, моют и стерилизуют их в металлических емкостях на электроплите (тогда еще с открытой спиралью), сами готовят пломбировочный материал и даже выливают содержимое плевательниц, – ведь санитарки нет. С такой ситуацией я еще не встречалась. Металлические пломбы готовились с примесью ртути, в процессе их «замешивания» частицы металла разбрызгивались, и врач дышал вредными испарениями, что было в порядке вещей, ни о каких вытяжных шкафах не было и речи.

Пациентов много, очереди перед кабинетом большие, район-то заводской, густонаселенный: дети, школьники, рабочие с острой зубной болью. Попасть на прием к зубному врачу в день обращения было невероятной удачей. Лечение и удаление зубов проводилось в одном кабинете. Конечно, после Москвы и Пятигорска данные условия работы, если их таковыми можно было назвать, были дикостью, прошлым веком, но выбирать особенно и не приходилось. Единственно, что я могла сделать в то время, – попытаться каким-то образом изменить существующее положение вещей в лучшую сторону. На проходивших в поликлинике профсоюзных собраниях я неоднократно выступала и ставила ребром вопросы стоматологического обслуживания населения. Конечно, эти вопросы были крайне неудобные и трудноразрешимые для руководства, особенно если учесть, что до меня их никто и не ставил. Ведь кроме полного «самообслуживания» врача во время приема пациентов, что было крайне неэффективно, нарушались еще и основные базовые понятия антисептики. Ничего не стоило при таком лечении, скажем, занести больному инфекцию. Принимая в одном кабинете терапевтических и хирургических больных с различными заболеваниями и осуществляя при этом необходимые оперативные мероприятия, мы должны были работать в определенных максимально стерильных санитарных условиях. Например, во время удаления зуба, пусть он даже невоспаленный, открывается чистая рана, что естественно. И в этом же кабинете принимали больных с флюсами и нагноениями. Разве врач, работающий в таких антисанитарных условиях, мог гарантировать, что в результате проведенного им лечения у больного с удаленным зубом не возникнет возможного осложнения? При таком количестве медицинского инструментария и определенной специфике работы, когда от больного порой нельзя отойти, а не то что бросить его и переключиться на какие-то другие действия, – не было ни медсестры, ни санитарки. Причем, в этой же поликлинике, на приеме у других врачей, лор-врача или врача-окулиста, свои медсестры были.