– Ну, какие у вас проблемы, молодежь? – Он привык разрешать проблемы, а не просто жить. Ничто не создает столько проблем, как неутолимое желание их разрешить. Партия всю свою историю пыталась разрешить проблемы, которые сама же создавала.

Роман замялся – ему было неудобно говорить о том, о чем недавно говорил Столяренко. Но Енченко повернул голову к Галине. И та, вздохнув, впервые за время ее нахождения с секретарем, стала говорить. И не просто, что удивило Романа, а конкретно.

– Хочу поступить в высшую партийную школу, да с моей должности нельзя.

– Так надо расти по должности. – Просто попытался решить эту проблему Енченко.

Но Галина гнула свою линию.

– Чтобы расти в должности надо закончить партийную школу. Поступают же по рекомендации и с моей должности.

Енченко пожевал толстыми губами и пристально посмотрел на Галину:

– Я постараюсь решить эту проблему. Эту школу я курирую. Думаю, не будет никаких проблем с вашей учебой. – Он зевнул. – Устал я, пойду приму душ и лягу спать. – И он, как бы, между прочим, предложил Галине. – А позже, вы не могли бы посмотреть справку, которую мне дал ваш обком и ответить на мои вопросы. Кое-что надо уточнить для завтрашнего выступления.

– Конечно, смогу. – Сразу же согласилась Галина и с нескрываемой злостью посмотрела на Романа. И тот трусливо отвел глаза.

Все всё понимали без слов.

– Тогда идемте в мой кабинет. А вас… – Он посмотрел на Романа. – Я не буду обременять своими заботами. – Он сделал паузу. – Не переживайте. Мы зато, чтобы должности на местах замещались местными кадрами.

И они с Галиной ушли, а Роман остался сидеть в беседке. Он сидел больше часа, пока не стемнело. В душе было пусто – мыслей никаких. Кажется, он добился своего долгожданного места. А потом пошел в служебную комнату с телефоном прямой связи с обкомом и, не раздеваясь, лег поверх одеяла. В эту ночь он толком не спал, дремал. Не потому, что беспокоил телефон, – он молчал всю ночь, а потому, что представлял, как там Галка. В постели ли они, или старый дурак рассказывает ей о своей жизни? А может его рука покоится на упругой груди Галки, и он ей рассказывает о своей бурной партийной жизни?

«И надо было ей соглашаться! – С неожиданной для себя злостью подумал о Галке Роман. – Отец с тестем и без нее бы решили все вопросы».

Но вскоре злость утихла, и он стал понимать, что для подстраховки необходима была и Галка. Все-таки сегодня в беседке секретарь ЦК говорил о необходимости проверки отказа того товарища от его, Романа, должности. А теперь секретарь никуда не денется – он у него на крючке, не сорвется. Он единственный, не считая, видимо, сопровождающего, знает, как проводит ночь секретарь ЦК. И он даже от этой мысли злорадно засмеялся. Вот было бы хорошо раскрутить его за аморальность, – такие дела они часто разбирают на заседаниях обкома. Но сразу же появилась другая мысль – только попробуй это сделать – он тебе сразу же голову открутит, а без нее не возьмут больше ни на какую должность. Так он прерывал дремоту мстительными проектами и переводил их в мирное русло.

Уже рассвело, когда Роман, кажется, заснул по-настоящему. Но в половине седьмого его разбудил первый и последний здесь телефонный звонок. Он схватил трубку и спросонья, с трудом разобрал, что звонит Кревский. Тот спросил, не проснулся ли секретарь ЦК и через час обещал приехать, чтобы сопровождать Енченко. Вот и весь разговор. Роман решил пройти по дому, выйти в парк, чтобы его услышали Енченко и Галка, и поняли, что пора вставать.

Так он бродил, среди бодрствующей всю ночь охраны из милиционеров целый час. Но из спальни секретаря не доносилось до его ушей утреннего шума, предвещающего начало рабочего дня. Точно в половине восьмого подъехал Кревский на черной «Волге». Он поздоровался за руку с Романом и спросил, все ли было тихо и, получив утвердительный ответ, прошел в дом, не пригласив своего будущего завотделом в дом. Минут через двадцать вышла Галина. Роман, непонятно почему, впился в нее ревнивым пытливым взглядом. Она, опустив глаза, прошла мимо него в беседку, тихо бросив на ходу: