– Сами вы несчастный! – вскипел вдруг Савелий. – Это вы о ком так, о рыболовах?!. Гуманоид липовый с Альфа Центавра.

– Я с Туманности NGC 6302 в созвездии Скорпиона, планета…

– Да хоть с острова Велья-Лавелья!.. Несчастные это не те, кто с удочкой. Несчастные запираются в душных квартирах, пожирая у телевизора чипсы из генномодифицированной картошки, которую даже колорадский жук не ест, а потом идут в свои офисы и небо видят только в пластиковых окнах или в передачах National Geographic. А здесь… Вы представьте… Рыболов у реки. Тихо-тихо звенит тишина, пугаясь всплеска ленивого леща или быстрой уклейки. Шепчут и вздыхают камыши от утреннего ветерка. На траве росинки, словно слезы уходящей ночи. В них переливается молодая заря розовым и нежно зеленым светом. А над рекой дышит и движется туман. Он скользит по теплой воде, а потом сползает на росистые луга, веснушчатые от ромашки. Там еще скрежещет коростель и в низинах пахнет холодной крапивой. На зеркале воды виден чутко настороженный ваш поплавок с красной антенной. Это настороженность создается его точной и красивой огрузкой. Но что это?! Поплавок только что был виден, но его уже нет на воде! Вы не должны больше ждать! Подсечка!.. На леске упирается сильная рыба. Она упруго тянет в глубину и всплескивает на поверхности, рассыпая серебряные брызги. Но она уже устала. Она уже в вашей руке. Красивая, неземная, с алым пятнышком и золотой каемочкой в пугливом глазу, с чешуей, отливающей старым золотом и драгоценными камнями, в которых играет солнце. Вы поймали рыбу… И вы почему-то дрожите, хотя вам не холодно. Рука тянется к удочке. Вам торопливо азартно и красиво от картины перед глазами, до сладкой боли где-то под сердцем, до веселой тоски и одинокого спокойствия…

Сумасшедший старик слушал Савелия зачарованно и неотрывно. Нижняя челюсть его давно отвисла, а в лиловых глазах вспыхивали и гасли утренние зори, горело полнолуние в ледяной тишине осенней ночи, взрывались каскады брызг от ударов взбешенного язя, и плавилась уклейка на тихой воде. Старик и Савелий уже тянулись друг к другу в теплоте понимания и какой-то родственности душ. Они встряхивали над головой кулаками, толкали друг друга в плечи, Савелий показывал размахом рук длину пойманной когда-то рыбины и пытался на пальцах объяснить старику характеристики мультипликаторных катушек… Все закончилось в один миг. Высокий старик вдруг оттолкнулся от земли и заторопился в сторону улицы, разбрызгивая лужи. Вскоре он смешался с толпой у торгового центра.

«Совсем у деда плохо с головой. В психушку позвонить что ли? Хоть еда будет у него и крыша над головой. Подлечат, глядишь. Завтра, все завтра…», – Савелий еще раз взглянул в сторону улицы, куда торопливо удалился безумный старик, и пошел домой.

Ночью он проснулся от яркого неонового света. Над двором висел мусорный бак, из которого торчали спиннинги, фидерные удилища и ледобуры разных конструкций. В баке стоял старик и строго смотрел на звезды. Яркая вспышка ослепила Хвастунова и бак исчез в темном небе…

…Камень был холоден и бесстрастен. Он лежал здесь миллионы лет и видел многое. На его глазах взрывались вулканы, и падал с черного неба пепел, закрывая солнце. Вонзался в небо Триасового времени яростно-ликующий вопль аллозавра-убийцы, рвущего на части ленивого и глупого диплодока. Приходили гунны, и вздрагивал объятый торопливым пороком Рим от тяжкого гула множества коней. Но сходились герулы и гепиды на Каталаунских полях с золотыми римлянами, и умирали, бежали варвары, заливая горячей кровью холмы Галлии. Это было незаурядное событие и грандиозное зрелище.