«Какой же маленькой девочкой я становлюсь, надевая его рубашки… Будто мне 17 и это мой первый парень, в которого я пылко влюблена… И нет этого странного чувства дежавю. Нет ощущения, что я это уже где-то видела, чувствовала, знаю этот самый вкус… и почти уверена, что сценарий и развязка мне знакомы и известны тоже… И ничего хорошего это знание не предвещает. И еще нет этой всепоглощающей усталости и скуки».

Мысли возникали и пропадали, как актеры-новички, смутившись и позабыв свой текст. Занавес то распахивался, то плотной линией сжимались портьеры, когда не хотелось видеть уже и так знакомые сцены, сюжетные линии, развязки… и снова первые фразы ее отношений.

«Мне кажется, я прожила три жизни за одну!.. И вот опять… аплодисменты!!! На сцене новый актерский состав! Прошу любить и жаловать!!! Собственной персоной – мужчина моей мечты – Александр!» – пронеслось у нее в голове.

«Да, милый мой… нежный, забавный такой… еще юный… Мои 37, твои 26… Но разве мы не одногодки, когда вместе? Нет, я становлюсь 19-летней рядом… Ты старше, гораздо старше. Твоя рубашка до середины бедра мне, и рукава на целую ладошку больше. Мой высокий красивый мужчина… Я – маленькая девочка рядом с тобой… Что же нам с тобой делать, как продлить это маленькую пьесу? Я не хочу больше ничего не с кем начинать, я хочу продолжения, хочу на всю жизнь!.. Но возможно ли это с тобой?! Возможно ли это вообще?!»

Она лежала долго, сон не шел совсем… Ей хотелось быстрых решений непростых вопросов, хотелось сразу, сейчас же…

«Я взяла тайм-аут на целый месяц… Это самое большое, что я могу сделать для нас. Где же ответы? Вот она, эта страна. Этот остров вечно юных танцующих людей, с буддийскими храмами, бесконечными песчаными дюнами и безумными волнами».

Стало тоскливо и одиноко. Одиночество навязчиво мерцало на горизонте собственных ожиданий.

«Или окончить, не начиная. Вот так, просто, по приезду расстаться. По приезду из Шри-Ланки… где всегда лето и ничего не увядает…» Эта мысль уже не в первый раз приходила ей в голову. Она стянула с себя неудобную мятую мужскую рубашку, надела новую шелковую сорочку, еще пахнущую любимым сладковато-цитрусовым парфюмом, закуталась в плед и уснула.

За окном робко забрезжил нежный персиковый рассвет.

– Прошу прощения, мисс… миссис… ээ… Вы просили разбудить вас в полдень! – в телефонной трубке раздался голос с сильным акцентом, и человек нервно закашлялся. Таис узнала администратора – вежливого ланкийца, говорящего на русском языке, любезно предложившего накануне разбудить ее по телефону в любое время суток.

– О, бла-го-да-рю! – сладко потягиваясь на тонких простынях, нараспев отозвалась Таис.

– У меня маленькая просьба: я хотела бы отобедать в кафе напротив гостиницы. Не могли бы вы заказать для меня что-нибудь легкое, из местной кухни, на свой вкус? – она улыбнулась своей необдуманной идее и отсутствию элементарной определенности в просьбе. «О, что-то новенькое!»

– Но, мисс Тайи! Что будет Вам угодно? Тандури? Бирьяни? Тхали? Самоса? Нимбу-пааны? – сбивчиво вопрошал голос.

«Нимбу-пааны?! Ну как же от такого откажешься?!»

– Мистер Аджит, я полностью полагаюсь на Вас. Я всеядна. И очень голодна. И буду признательна Вам, если Вы не забудете про… нимбу-пионы, тюльпаны… то есть паны, па-аны. – Таис накручивала локон на мизинец и просто наслаждалась предвкушением новых ощущений, пусть и гастрономических. – Я буду готова к позднему обеду… скажем, к четырем часам. – прервала она поток непонятных названий, не желая спасать озадаченного мужчину.

Таис побродила неспешно по номеру, играя с солнечным зайчиком, который ее преследовал, куда бы она ни отклонялась от окна, рассматривая картины на стенах блуждающим взглядом, и принялась собираться.