Люди реагировали по-разному, кто-то отнекивался, кто-то говорил, что кроме шурави, других кафиров не видел в городе.

Мы выходили и высказывались вслух: «Вот же козлы, не видели они кроме нас, советских солдат, никаких неверных!»

Зайдя в один дом, увидели плачущую женщину, которая на наш вопрос о причинах ответила, всхлипывая: «Муж поранился».

Мы сразу перевели автоматы в боевое положение, отчего напугали ее еще сильнее.

«Показывай!» – сказал Ромео и двинулся вперед, показав женщине идти первой.

Она кинулась нам объяснять и, хотя, мы половину не поняли, но общий смысл уловили. Этот перец полез на крышу, чтобы поправить дырку, которая образовалась из-за ветра, и свалился.

Зайдя в общую комнату глиняного дома или дувала, как они его называют, стены которого были обиты изнутри хлопковым материалом, а вот ковров не было – дорого для них, увидели лежащего на специальной подстилке на полу, кроватей-то у них нет, оказывается, чего я раньше не знал, мужчину и натекшую лужу крови. Рядом сидели по паре мальчишек и девочек и протирали ему ногу.

– Ромео, зови Дока, работа для него есть.

Вскоре из почти соседнего дома на этой же улице, прибежал Док, входящий в другую тройку проверяющих.

– Что тут у нас? Аха, сильно порвал ногу, обо что-то он зацепился или на что-то упал, и, похоже закрытый перелом голени. Серьезное дело, но будем лечить.

Миша достал свою походную сумку, из которой на свет стали появляться бинты, иголка с шелковой ниткой, деревянная палочка для зубов, пузырек спирта.

– Док, у него что, вена или артерия перебита?

– Нет, иначе он вытек бы уже весь, просто большая рваная рана, вот и много крови натекло, перелом опаснее – рентген бы сделать, да где же его взять. Так замотаем, ищите мне лубки.

Я вышел во двор и долго выбирал, что сломать, потом мне искали топор, чтобы отрубить ветки, а пару более-менее ровных абрикосовых веток я срезал ножом – какие-нибудь и подойдут.

А в это время Док засунул палку в зубы афганцу, промыл края раны спиртом и приступил к художественной вышивке и к тому времени, когда я подошел с палками, он уже закончил свое дело.

– Командир, что ты копаешься, давай держи лубки, а я ногу пощупаю, накладывай их во-о-о-от так, а я замотаю пока. Как сделаем: в часть понесем или я сюда с гипсом приду, наш военврач даст же гипсу?

– Думаю, что даст, и лучше тело не кантовать, сюда придем.

Пока мы возились, женщина что-то колдовала на улице у тандыра и костра.

Мы собрались уходить, когда к нам подбежали ушедшие на окрик мамаши мальчишки и попросили подождать.

Мы сидели вокруг раненого, а ветерок задул запах печеного хлеба.

– Лепешки печет в тандыре – тесто грубое, но, все равно, вкусно кушать, пока они свеженькие.

Минут через десять она занесла с девочками в дом испеченные лепешки и подогретый плов из риса с урюком, изюмом и какими-то травками-специями. Мяса в нем не было, однако, бедная семья.

– Так, парни, по лепешке взяли и по щепотке плова, нечего обжирать семью.

«Блин, командир, местного блюда не дашь даже попробовать», – бурчал Док, взяв щепотку риса и целую лепешку. С нами ела и семья, а раненый забылся в тревожной полудреме.

Мы объяснили женщине, что надо сходить в нашу медчасть, чтобы взять гипс и надежно зафиксировать ему ногу, а недельки через три снимем его.

Она кивала и бормотала слова благодарности, мол, вы всегда будете желанными гостями в их жилище.

Док пошел в медпункт добывать «строительный материал» и бинты, а мы продолжили патрулирование, потихоньку забирая к интересующей нас улице. Пусть привыкают, что шурави и сюда заходят патрулировать, а дойдя до колодца, напились воды и развалились на отдых. Прогулялись по улице, но платка не было, неужто наврал Саид? При случае откручу ему голову, поганцу.