Библиотекарь уверенно приводил аргументы, что рукопись Войнича – это практическое пособие по управлению энергией на основе древнего учения каббалы. Точнее, ее лурианского течения. Рабби Ицхак бен Шломо Ашкенази Лурия. Степанов выхватил знакомые слова – Адам Кадмон, Зоар или Сефер ха-зохар, Книга сияния и понял, что если сейчас начнет в это погружаться, то ему и недели не хватит. Но, по крайней мере, ему стал более-менее понятен образ мыслей убитого.

Он полистал другие рукописи в письменном столе и только укрепился в своем мнении. В них мелькали имена и названия, смутно знакомые Степанову – рабби Шломо Ицхаки, Раши, Танах, сефарды, ашкеназы, Трисмегист, философский камень… Насколько он мог понять, интересы Николая Павловича Берсенева лежали в области толкования различных течений иудаизма, эзотерических учений и практических изысканий в области алхимии.

– Виктор Иванович, а ты как думаешь, может, он в секте какой-то состоял? Ничего такого не замечал за ним?

Участковый засмеялся.

– Нет, капитан, вот уж точно не мог Берсенев сектантом быть. Я, конечно, впрямую не спрашивал, но, мне кажется, он вообще атеистом был.

Они открыли потайную комнату. Участковый с любопытством наблюдал, как Степанов перебирает на полках книги с руническими знаками и фашисткой символикой.

– Эх, я даже не догадывался, что тут у него комната есть, – сказал Виктор Иванович с неподдельным огорчением. – Глядишь, мог бы наконец майором стать, если бы разоблачил оборотня.

Степанов поинтересовался.

– А почему сразу оборотня-то? Может, человек исследования проводил?

– Капитан, «Совершенно секретно» и я иногда читаю. И про Аненербе в курсе, как фашисты искали возможность тайные энергии себе на службу поставить. Вот откуда у человека такие книжечки могут быть? В нашей библиотеке их точно нет, и в магазине не купишь.

Степанов задумчиво сказал:

– Ты знаешь, у меня потихоньку начинает складываться впечатление об этом человеке. Безусловно, второе дно у него есть. Но вряд ли это связано с фашистами. В данном случае книги – это всего лишь книги. Но, естественно, все будем проверять.

– Ну что, будем закругляться на сегодня?

– Да, пожалуй. Уже вечереет. Завтра приду, покопаюсь в рукописях. Интересно, конечно – целый дом бумаг и книг. Кстати, гостиница у вас хорошая хоть?

– А то, – приосанился участковый. – К нам же туристы едут со всех сторон, из Москвы особенно.

Степанов еще раз осмотрел комнату, запоминая все и составляя себе план на завтра. Потом вышел вслед за капитаном, закрыл дверь и наклеил на замок бумагу с синей печатью.

Джема постепенно накрывал сон. Пустая ночная трасса, редкие встречные машины, негромкая музыка – ему уже хотелось съехать куда-нибудь в лес и провалиться в забытье на несколько часов. В багажнике лежала бензиновая горелка, можно было остановиться, сварить кофе, немного взбодриться, но он уже дошел до такого состояния, когда все лень и хочется только спать.

Иван Иванович спросил:

– Спать хочешь?

Джем вяло кивнул.

– Угу. Я уже задеревенел, как Буратино.

Иван Иванович улыбнулся.

– Сравнение не очень точное. Как раз Буратино был самым настоящим человеком…

Джем искоса взглянул на собеседника.

– Вы это про сказку? Или про питерского авторитета?

Иван Иванович по-доброму рассмеялся.

– Нет, с авторитетом Буратино я не знаком. Я про другого персонажа.

Джем выключил музыку.

– Интересно. Я думал, Буратино – это сказочный герой, деревянный мальчик…

– Да, все так. Но только отчасти. Ты, наверное, знаешь, что в нашей стране более популярна версия, которую рассказал для детей «красный граф» Алексей Толстой. А на самом деле, это итальянская сказка.